Всемогущее правительство: Тотальное государство и тотальная война

Где бы ни поднимался вопрос о признании группы отдельной нацией, а значит, о признании ее права претендовать на политическую автономию, все упирается в одно – говорит ли эта группа на отдельном языке или всего лишь на диалекте. Русские утверждают, что украинский, или русинский, язык, – это диалект, подобно тому как являются диалектами нижненемецкий (Platt-Deutsch) в Северной Германии и провансальский в Южной Франции. Чехи использовали тот же аргумент против политических притязаний словаков, а итальянцы – против ретророманского языка. Лишь несколько лет назад правительство Швейцарии предоставило ретророманскому диалекту правовой статус национального языка. Нацисты объявили, что голландский – это не отдельный язык, а диалект немецкого, Platt, присвоивший себе статус самостоятельного языка.

В политическую жизнь Швейцарии принцип национальности проник с запозданием. Можно выделить две причины, по которым Швейцария до сих пор так успешно сопротивлялась его разлагающему влиянию.

Во-первых, это достоинства трех главных языков Швейцарии: итальянского, французского и немецкого. Знание любого из этих языков составляет важное преимущество для любого обитателя континентальной Европы. Если швейцарец немецкого происхождения овладеет французским или итальянским, он не только получит больше возможностей в бизнесе, но еще и откроет для себя одну из величайших мировых литератур. То же самое относится к швейцарцам итальянского или французского происхождения в случае овладения французским или немецким, соответственно. Поэтому швейцарцы не возражают против двуязычного образования. Они считают, что их детям очень полезно знать еще один или оба главных языка страны. Но что даст французу бельгийского происхождения знание фламандского языка, словаку – венгерского или венгру – румынского? Образованный поляк или чех обязан знать немецкий, но для немца изучение чешского или польского будет пустой тратой времени. Это объясняет, почему в языковых условиях Швейцарии проблема образования не имеет важного значения.

Во-вторых, это политическая структура. Страны Восточной Европы никогда не были либеральными. Из монархического абсолютизма они шагнули прямо в этатизм. Начиная с 1850-х годов они придерживались политики интервенционизма, которая захлестывает Запад лишь в последние десятилетия. Их непреклонный экономический национализм является следствием их этатизма. Швейцария накануне Первой мировой войны была еще преимущественно либеральной страной. После этого она начала скатываться к интервенционизму, и параллельно с этим нарастала серьезность языковой проблемы: итальянский ирредентизм в Тичино, пронацистская партия в немецкоязычных кантонах, французские националисты на юго-западе страны. Победа союзных демократических сил, несомненно, остановит эти процессы, но тогда залогом целостности Швейцарии будет тот же фактор, который способствовал ее созданию и сохранению в прошлом, а именно политические условия в соседних странах.

В континентальной Европе в одном случае две нации разделены не по языку, а по религиозной принадлежности и алфавиту. Сербы и хорваты говорят на одном языке, но если сербы используют кириллицу, то хорваты – латиницу. Сербы исповедуют православие, а хорваты – католики.

Я должен еще раз подчеркнуть, что расизм и соображения расовой чистоты и солидарности не играют никакой роли в европейской борьбе языковых групп. Националисты, действительно, в своей риторике часто говорят о «расе» и «общем происхождении». Но это всего лишь пропаганда, не оказывающая практического влияния на политику и политические действия. Напротив, имея дело с политическими проблемами и действиями, националисты сознательно и целенаправленно отвергают расизм и пренебрегают расовыми характеристиками отдельных людей. Немецкие расисты создали образ благородного немецкого или арийского героя и дали детальное описание его физических характеристик. Каждый немец знаком с этим идеальным образцом и в большинстве своем они уверены, что портрет верен. Но ни один немецкий националист никогда не использовал эту идеальную модель для отделения истинных немцев от неистинных. Критерием немецкости является не сходство с этим архетипом, а немецкий язык[38]. Если немецкоязычные группы разделить по сходству с арийским прообразом, 80 % немецкого народа окажутся не немцами. Ни Гитлер, ни Геббельс, ни большинство других сторонников немецкого национализма не походят на созданного расовым мифом героя-арийца.

Венгры гордятся своим происхождением от монгольских племен, которые в раннем Средневековье завоевали страну и назвали ее Венгрией{57}. Румыны похваляются своим происхождением от римских колонистов. Греки считают себя потомками античных греков. Ко всем этим утверждениям историки относятся скептически. Современный политический национализм их игнорирует. Для него практическим критерием национальности является язык, а не расовые характеристики и не доказательства кровного родства с благородными предками.