Всему есть начало

Чем труднее препятствие, тем больше ты ценишь результат. Лева гордился финишем, гладил ее грудь и наслаждался тем, что он первый, кто это делал.

А после перешёл на новый уровень. Теперь он увлекался девушками, которые уже были кем-то заняты, по крайней мере, они так считали. Он стал тайно соревноваться с их парнями и мужьями. Тут нужно быть осторожным, можно нарваться на неприятности. Но у него была своя тактика, тут главное время, а его у него много.

За год в институте он смог уложить в постель Марину, буквально тайком вырвал ее от Андрея всего на пару часов. Теперь он знал о ней так много, она стала его первой тайной. А весной после вечеринки он поступил нечестно. Светлана выпила и потеряла контроль. Ему казалось, что она не против, через пару дней его поймали. Он отделался легко: сломанный нос и вывих ключицы.

Но сердце щемило, и полученный урок заставил быть осторожней. Что-то изменилось. Нет, причина тому — не сломанный нос, его в травматологии поставили на место. Что-то было не так. Сердце перестало биться, пустота. Он смотрел на девушек, они смеялись и Лева знал, что стоит немного приложить усилия, и обязательно хоть одна да попадется на крючок. Но он хотел не этого, а приза, достойного себя.

Лева вышел из машины. Гости кричали, дети суетились, монетки летели вверх. И эти счастливые глаза невесты. Сердце застучало и в груди все сжалось. Лева улыбнулся, что-то проснулось в нем, он радостно замахал рукой, и Лариса ответила ему тем же. «Еще есть время», — подумал он и побежал за женихом.

Бесконечность

— Что с ней? — спросила Лариса у теть Томы.

— Дурь в голове, вот что! — ехидно ответила женщина.

— Какая дурь?

— Влюбилась, видите ли. Ничего, перебесится, порыдает, нагуляется и будет как шёлковая.

Взрослые порой так пренебрежительно, даже оскорбительно относятся к любви подростков, будто сами никогда не влюблялись. А может и влюблялись, но она оставила в их душе рану, которая даже спустя много лет болит. Вот и ехидничают, скалятся и плюются, говоря, это все гормоны, что толкают целоваться и тискаться. «Фу, как грубо», — думала Лариса и с сочувствием слушала, как Вика рыдала за дверью.

Жить — значит любить, а любить — значит жить. Это правило она поняла давно, когда сама влюбилась, потом было разочарование и снова любовь. Когда в груди все замирало и ты переставала дышать, жар поднимался из самой глубины и в глазах темнело. Ты начинаешь ощущать, каково это — быть счастливой, когда любишь.

Влюбленность и любовь — это разные состояния. И все же, это так приятно, так здорово. Как взрослые этого не понимают? Они повзрослели, перестали смотреть на небо и отгадывать облака, они стали как все. Работа, дом, кухня, телевизор и немного счастья в магазине. Взрослые стали настолько фальшивыми, что почти все благодарят за ложь и обижаются на правду.

Сегодня последний день и все закончится, теперь она станет женой, солидной девушкой. Лариса мечтала об этом дне целый год. И вот он настал. Вадим прыгал вокруг нее. «Ах», — вздыхала она, улыбаясь ему и при каждом удобном случае целовала мужа в губы.

— Идем, — сказал Игорь и потянул Ларису за руку подальше от дома Вики. — Ты ей не поможешь.

Она и сама знала, что бесполезно сейчас к ней лезть. Ну может вечером попробовать нос сунуть.

Игорь повзрослел и уже давно не нуждался в опеке своей сестры. Лека сама стала гулять и приходить домой, когда стемнеет.

— Идем, я знаю тут одно место, покажу.

Лариса старалась не отставать и, быстро перепрыгивая через камни, шла за ним. Их маленькая тайна, что появилась случайно пару лет назад, так и осталась тайной.

— Идем сюда.

Это была старая церковь, толстые стены из красного кирпича. Ее взорвали большевики, но даже после Горбачёвского развала страны и религиозного мракобесия так и не восстановили. От времени ступени стали совсем худыми, скрипели, но как ни странно, не разваливались. Мама говорила, что мужики раньше лучше строили, добротней, а теперь и забор через год покосится.

— Осторожней, тут дыра, — предупредил юноша и переступил проем, где отсутствовала одна доска.

Лариса тут была много раз. Колокольня высокая. Правда, куполов давно уже нет. Да и самого колокола вместе с балками, что держали его, нет. И все же это самое высокое место в поселке. Они залезали, брали бинокль, что приносила Марина (она брала его у отца), ложились на почерневшие доски и часами рассматривали крыши домов.

Лариса, пыхтя, поднялась, осторожно коснулась перил, но те были крепкими, словно их недавно установили. Деревья, деревья, они такие кудрявые. Они скрывали дома, и только пяточки огородов светились как проплешины у старой козы, что жила у бабы Нюры.

— На, — Игорь достал из кармана сливы и протянул ей.

— Откуда?

— Отец вчера привез из города. Они сладкие, — он сел и свесил ноги вниз.

— Я боюсь, — раньше бы она не задумываясь повисла на перилах, но сейчас осторожно подошла к краю и посмотрела вниз.