Всему свое время

— Бедная моя девочка, вы хотите к нему вернуться? После всего, что было? Вы же не любите его!

Но в охватившей ее отчаянной тоске она его не слышала. Не замечала даже всех этих всполохов взметенного ветром пепла и того, что на голову их вот-вот обрушится ливень. Но Джошуа, видя, что ветер крепчает, бросился распаковывать и ставить маленькую одноместную палатку, выбрав тихое место, с трех сторон закрытое огромными обломками скал.

Поместив рацию, оставленную Роджером, в палатку, Джошуа потащил Бет в подготовленное им наскоро укрытие, спасая от начинающегося ливня и холодного ветра, наполненного пепельной пылью. Внутри он заставил ее снять мокрую одежду и с глубоким вздохом устроился рядом с ней, тоже сняв все мокрое. До возвращения вертолета придется ждать час, если не больше.

Бет старалась не соприкасаться с ним, но в тесноте палатки этого трудно было избежать. Джошуа сидел по-турецки, так что нога его упиралась ей в бедро. Отодвинувшись, она прижалась плечом к холодному камню, подпиравшему стенку палатки, но даже в таком неудобном положении не могла полностью изолировать себя от него.

Перестав в конце концов бороться за неприкосновенность, она расслабилась и сразу почувствовала, что близость его сильного тела дает ощущение покоя и безопасности. А главное, тепло исходило от него, как от печки, так что она быстро согрелась и даже начала задремывать.

Но перед тем, как вплыть в объятия Морфея, успела поразмышлять о том, как, спустившись с этой страшной горы, вернется к Филу. Да, она не любит его, не хочет выходить за него замуж, но это не оправдание. Она ему необходима, а потому просто обязана помочь справиться с болезнью, столь омрачающей его жизнь.

Девушка так сильно переживала свою вину, что почти забыла об опасности, исходящей от Фила, простила ему безумные сегодняшние выходки, объясняя это стрессом и ничем другим. Теперь, когда она поняла причину его поступков, они больше не пугали ее.

Интересно, прибыл ли уже вертолет в Ванкувер? Господи, сейчас, немного остыв, Фил наверняка страдает от того, что сделал, и это еще усиливает его депрессию.

Скосив глаза, она взглянула на Джошуа, и то, что предстало взору, привело ее в ярость. Сразу видно, что Джошуа Хантер не страдает чувством вины, мозг его не истерзан образами страшного прошлого. Дыхание ровное, лицо спокойное, расслабленное, глаза прикрыты. Спал ли он или просто отдыхал, очевидно одно: в то время как Бет одолевал сонм горестных размышлений, этого красавчика ничто не волновало. Та легкость, с которой он погрузился в сон, пробудила в ней недоброе желание разбудить его. Она будто забыла, что он провел беспокойную ночь возле больного отца, что утром немало потрудился, загружая вертолет, потом все эти неприятности с Филом, стрельба…

Но, несмотря на раздражение, Бет не могла не заметить, как преобразил тусклый свет жесткие черты его лица. Линии скул и подбородка стали менее определенными, морщины заметно углубились тенями, и все это в сочетании с темными прядями волос смягчило ее сердце, ибо она вдруг увидела, каким он будет лет через десять.

Она вспомнила его тяжкое детство, и две большие слезы, помимо воли, выкатились из глаз. В этом они равны, и ей ли, Бет, не понять того далекого мальчика. Наверное, таким же будет и сын Джошуа. Но, увы, это дитя родит не она. Склонив голову под гнетом невыносимой боли, Бет наконец заснула, но проснулась довольно скоро, ощутив какую-то перемену. Снаружи все так же шел дождь, ветер с воем пролетал над палаткой, а дневной свет, проникающий внутрь, был все так же зыбок и тускл. Но что-то изменилось. Очнувшись, она обнаружила, что покоится теперь в его объятиях, голова ее, как на подушке, лежит у него на плече. Очевидно, во сне она не почувствовала, как его сильные руки охватили ее, будто желая защитить от малейшего неудобства и грозящей снаружи опасности. Самое удивительное, что он проделал все это, не просыпаясь. Или он притворяется? Нет, не похоже.

Однако, почувствовав, что она пытается высвободиться из его объятий, Джошуа пошевелился и, будто бы бессознательно, поцеловал ее. Однако этот легкий сонный поцелуй преобразился, как не раз уже было, в более глубокий и страстный. Язык его нежно приоткрыл ее губы, коснулся кончика ее языка…

Но Бет будто что обожгло, она отпихнула его и крикнула:

— Нет! — Потом, смягчившись, жалобно попросила: — Пожалуйста, Джошуа… Не надо так…

Она боялась не его, а себя. Чувствуя, как разгорается желание, она испугалась, что он опять в какой-то момент охладеет, вспомнив нечто свое, роковое и тяжелое, а ее оставив на отмели сжигающей страсти, где не может быть утоления, а царит лишь мучительное разочарование.

На счастье, ситуация разрядилась вторгшимися в их маленький палаточный мирок сигналами радиовызова. Если бы не это, кто знает…

А Джошуа, шаря вокруг себя в поисках радио, взглянул на светящийся циферблат часов и страшно удивился: уже час дня! Неужели он проспал три часа? И почему до сих пор молчал Роджер?