Всему свое время

— Это музыкальная шкатулка Кэрол! Я и забыл о ней. Еще до того, как мы отправились сюда в свой медовый месяц, она взяла с меня слово, что, если умрет раньше меня, я похороню эту вещицу вместе с ней. Теперь невольно подумаешь, что у нее было дурное предчувствие. Мне на эту шкатулку даже смотреть тяжело. После гибели Кэрол я ни разу не открывал ее, всегда запихивал в какой-нибудь дальний угол. А сейчас, когда мы с папой собирались сюда, взял с собой, чтобы выполнить данное ей обещание, но сама понимаешь… Где ее могила? Куда, в какое место ее зарыть? Я просто не знаю, как быть… — Он покачал головой, будто вспомнил что-то, и добавил: — Прости, Бетти, утром я не сдержался, обидел тебя. Поверь, это никогда не повторится. Я злился на себя, а злобу безобразно сорвал на тебе. Если бы ты знала, что случилось со мной утром, после того как мы любили друг друга, то поняла и простила бы… Хочешь, я расскажу? Между нами не должно оставаться никаких умолчаний, связанных с прошлым, тогда настоящее будет чистым и прозрачным. Согласна?

Бет молча кивнула, хотя ей не очень хотелось возвращаться к обсуждению инцидента, так больно задевшего ее самолюбие.

— Утром, сразу после того как мы с тобой, девочка моя, побывали на небесах, после того как я познал силу своей и твоей любви, после этого чуда я первым делом подумал о Кэрол, и чувство вины перед ней захлестнуло меня. Что я ей дал? Чего лишил ее? Господи, с ужасом думал я в те минуты, она ушла из мира, так и не познав радости любви, той радости, которую только что впервые испытал я. — Джошуа смотрел вниз, на свои сцепленные руки, и продолжил не сразу: — Да, я заботился о ней, но она заботилась обо мне гораздо больше. Мои потребности и желания всегда были на первом месте. Я ей ничего не дал, абсолютно ничего. Она хотела иметь настоящий дом, а я решил обойтись небольшой квартиркой. Она хотела на Гавайи, а я затащил ее на вулкан!.. Она, так и не познав счастья, ушла. Ушла навсегда, навеки в холод смерти.

— Ох, дорогой мой, хватит, прошу тебя, — пробормотала Бет, не в силах более переносить эту муку. — Ты хотел объяснить, что случилось с тобой утром.

— Утром ты посмотрела мне в глаза и ужаснулась. Так знай, эту дикую ненависть я испытывал не к тебе, любовь моя, а к себе. Да, я был груб с тобой, но пойми, я сделался в тот момент просто невменяем. Сможешь ли ты простить меня за ту боль, что я причинил тебе?

Бет вздохнула, поняв наконец подоплеку утреннего события.

— Джошуа, давай простим друг другу все, что принесло нам обоим страдание. Я хочу помнить только радость, которую ты дал мне, — сказала она, положив руки ему на плечи. — Я ведь тоже причинила тебе боль. Был даже момент, когда я нарочно хотела показать тебе, что у меня с Филом любовные отношения, чем и ему причинила зло, и тебе. И потом, знаешь, Джошуа, я ведь не говорила тебе о своих отношениях с семьей…

— Грейс рассказала мне кое-что о твоих родителях и сестрах.

— Да? Когда это она успела?..

— В тот вечер, когда помогала мне с отцом. Помнишь, ему было плохо, и мы отвели его в палатку?..

— Да уж, мы оба с тобой не можем похвастаться счастливым детством… Но скажи, что ты решил со шкатулкой?

Джошуа посмотрел на шкатулку, взял ее, но она выскользнула из его пальцев и упала на землю, усеянную пеплом и камнями. Бет хотела подхватить хрупкую вещицу, но не успела, и шкатулка, ударившись о землю, открылась и заиграла немудреную мелодию.

Бет нагнулась и подняла то, что выпало из шкатулки. В руках у нее оказалось три сверточка. В первом — фотография Кэрол в свадебном наряде, а рядом человек в военной форме. Бет всмотрелась повнимательнее, но нет, хорошо видно, что это не Джошуа. Перевернув снимок, она прочла:

Карлу, моей вечной любви, в счастливейший день моей жизни.

— Джошуа… Джошуа, — нервно прошептала Бет, — посмотри!

— Я не понимаю… — пробормотал он, рассматривая фотографию.

— Может, вот это что-нибудь объяснит, — сказала Бет, протягивая ему золотой кружок в папиросной бумаге и сложенное письмо.

Письмо было адресовано Кэрол Кремер, подписано командиром той части, где служил морской лейтенант Карл Кремер. В документе сообщалось, что ее муж, Карл Кремер, погибший в тысяча девятьсот семидесятом году, посмертно награжден.

— Значит, Кэрол прежде была замужем?! — воскликнул потрясенный Джошуа. — Ее муж погиб за три года до нашей встречи, а она никогда не говорила мне об этом.

— Возможно, она просто не могла, Джошуа. Допусти, что любые разговоры о нем причиняли ей невыносимую боль… Ты ведь тоже долго не мог рассказать мне о своей беде.

— Но я был ее мужем. — Тут он натужно улыбнулся. — Ее вторым мужем. И все это время страдал, оттого что не любил женщину, которая так любила меня… А она, оказывается, всю жизнь любила другого.

— Ох, Джошуа… — начала Бет, но не знала, чем смягчить его боль.