Всемуко Путенабо

Отойдя достаточно далеко, он не выдерживает, вынимает телефон и входит в сеть. Пальцы мгновенно замерзают, оставшись без перчатки. Аппарат тоже не любит холода, но пока держится. Оживает изображением.

Она.

Ради этого все.

— — —

— Да, Аглая Лукинична. Конечно, Аглая Лукинична. — Камбала изо всех сил старался не сорваться. — Понимаю, Аглая Лукинична. Еще бы, Аглая Лукинична. Само собой, Аглая Лукинична. Вот как? А вы, Аглая Лукинична? Да что вы говорите!

Он закатил глаза и мысленно отхлестал себя по щекам. Себя, а не эту говорливую старушенцию. Шапокляк, кляк ее шляп. Впрочем, не будь она столь несносно любопытна и говорлива…

— Он самый. — Соседка Лизы, сотрудницы «Риэлтинга», тыкала желтым пальцем в фотографию Кирилла Матвеева, цели номер два. — Что я видела, спрашиваешь? Все видела! Милок, у Аглаи Лукиничны глаз алмаз. Что там алмаз, бриллиант! Мышь не проскочит. Раньше — некий Александр захаживал, Санька-алкаш. Отшила его Лизка, когда с какой-то козой на стороне связался. Потом были еще несколько, некоторые возвращались скандалить, что эта мерзавка, дескать, — старушка кивнула в сторону Лизиной двери, — их подставила. Грозились поймать, нехорошими словами обзывали.

— По делу-то обзывали?

Весь на нервах, Камбала поддерживал разговор из последних сил. Ему бы рыло кому начистить… Нет, послали сюда, разговоры разговаривать. Типа, он на все руки мастер. Не мастер, а только КМС по нескольким дисциплинам, но оральное искусство в этом ряду рядом не лежало.

Аглая Лукинична не видела страданий собеседника. Она рада поговорить. Вновь обнажился неровный частокол золотых и стальных коронок:

— Не гуляет, но… погуливает. Молодая, глупая. Кровь играет. Лизка у нас девка аппетитная, мужикам дюже нравится. Но разборчивая. Хотя… всяко бывало. Которые хамили и руки распускали — приезжала мили… свят-свят, тьфу ее, полиция, всех забирала. Лизу ни разу. Скажу по секрету: полиция ее опекает.

Игнат Камбала стал похож на рыбу камбалу. Или на лягушку, которой не по размеру клизму поставили или насосом слегка надули.

— Что?

Бабулька довольна:

— Я потом спросила офицера, тот сказал, что СВЕРХУ, — изогнутый палец пронзил притолоку, — просили обезопасить девочку от случайностей. Теперь патруль всегда под боком, и чуть что…

Слушая, как в отношении дебоширов сразу принимаются крутые меры и вешаются статьи — минимум за хулиганство, минимум с условными сроками (чтобы прочувствовали высоту покровителей, забыли сюда дорогу и больше не рыпались), Камбала снова поднял фото Матвеева:

— А этот? Тоже дебошир?

Аглая Лукинична расцвела:

— Что ты! Это ее жених.

— Жених?!

Руки сами начали набирать срочное сообщение в офис. Камбала нервничал. Вводную дали, что у «цели номер два» другая на примете, все ноги сбили, разыскивая. Ух, мерзавец.

— И что же? — Камбала настолько искренен в своем внимании, что старушка сияет.

— Ушли не так давно, — говорит она. — Скоро вернутся.

— Уверены? — удивляется Камбала.

— Так ить мороз на улице, — разводит руками бабка. — Но не из-за этого. Ты Лизку-то видал? Думаешь, долго утерпят?

Игнат понимающе скалится. Всезнающая соседка, щурясь довольно, сообщнически посмеивается вместе с ним.

Ушли — это, значит, к адвокату. По описанию таксиста, Матвеев был именно с Лизой.

Но — скоро вернутся… Игнат расплывается в своей самой добродушной из улыбок, от которой посторонние почему-то мочатся в штаны. Будет настоящая работа. Глаза высматривают, как лучше организовать засаду. А брать будет сам…

— Если, конечно, на другую квартиру не уйдут, — продолжает вещать говорливая соседка.

— Что? — стоп-кран в мозгах и свист тормозов.

— На другую квартиру. Какая-то тетка Лизе оставляет, не знаю зачем. Тайны у них какие-то. Но от меня ничего не укроется…

— — —

Глава 6

Сыч поворачивается к Жанне:

— Предыдущее распоряжение отменяется. Собирайся.

— Как?

— Как на праздник. За себя оставь эту, сегодняшнюю, с красивым задом и глазами, которые не знают, как этим задом распорядиться.

— Полину из информационного?

— Да. Для тебя будет особое поручение. Другие не потянут.

Жанна искренне рада и, кажется, почти готова расцеловать. Засиделась в офисе, запылилась.

— Вот адрес, — Сыч пишет вынутым из кармана «Паркером», — будь через час и жди меня.

С глаз долой, из сердца вон. Дверь хлопает, секретарша мгновенно забыта. Сыч выходит. Трое ребят, не так давно сменивших кожанки на костюмы, поглядывают по сторонам и, прикрывая телами, усаживают в машину. Бронированный мастодонт бесшумно прыгает вперед.

Горский, сволочь… Знал все заранее. Про наезд полиции, про амнистию. Продумал. Снял деньги. Продал недвижимость. Занял у доверчивых приятелей. Выходит, готовился давно. Обманывал, глядя в глаза?

Ну что же. Милостивый и милосердный — не про Сыча.

— К дому Горского, — командует он шоферу.

Надо лично встретиться и поговорить по душам с женой бывшего партнера. Гм, бывшей женой. Будущей вдовой.

— — —

Девушка глядит на Марго с немым обожанием, которое граничит с благоговением. Хоть сейчас на костер. Только прикажи.