Всерьез (ЛП)

— И посмотрите, как у него получилось, — невозмутимо вставил Сэм. — Очень правдоподобно.

— Ладно, ладно, — обреченно махнула рукой АФ, сверкнув зеленым лаком на ногтях, — проходите.

И мы прошли. Протискиваясь мимо, я услышал, как она бормочет себе под нос: «Поверить не могу, что он саб».

Я и сам не могу.

С моей последней попытки выйти на БДСМ-сцену прошло уже около года. Где-то весной Сэм спросил почему, но у меня не нашлось ответа. Никакой истории. Никакого насилия, драмы или прозрения. Просто на одной из вечеринок я огляделся и понял, что эта ночь ничем не отличается от любой другой. Те же самые люди в поиске тех же самых ощущений. Так что я пошел домой и отыскал смутно запомнившийся отрывок из Энтони Поуэлла, который мне как-то процитировал Роберт: «Образ Времени навеял мысли о смерти: о людях… что двигаются рука об руку по сложной схеме… когда партнеры исчезают только чтобы снова появиться и снова создавать шаблон для спектакля, не в силах управлять мелодией, не в силах, возможно, управлять шагами танца».

И я подумал: «Именно. Всего лишь танец под музыку времени. Настолько же бессмысленный, насколько в конечном итоге неизменный».

И потом, с нынешним интернетом унизительный секс с неприятными тебе незнакомыми людьми можно получить с доставкой на дом. Увы, Грейс и Сэм с этим не соглашались. Они настаивали, что мне надо чаще выходить в люди. Заводить знакомства. Как будто это получится в БДСМ-клубе.

Тем не менее я здесь. Не столько в надежде, сколько в попытке заставить друзей уже заткнуться.

«Извракратия» старалась поддерживать неловкую атмосферу карнавала. С пирожными. Работники и завсегдатаи клуба словно говорили: «Глядите, какие мы многогранные. Не просто сексуальные эксцентрики, но еще и хипстеры». Однако лица оставались теми же. Всегда.

Грейс ушла штурмовать барную стойку, так что я, согласно правилам, остался с Сэмом. В уставе это называлось миленькой аббревиатурой, но по сути мы просто следили друг за другом. Чтобы никто не пострадал. Точнее, чтобы никто не пострадал за пределами заранее оговоренных рамок. Все очень благоразумно. И очень любезно.

Ужасно любезно.

Еще мне полагалось иметь некую фишку или номер, скажем, что-нибудь с хулахупом или какой-то подарок, чтобы легче обаять людей и общаться. Вот только обаяние и общение интересовали меня не больше, чем любезности. Они не имели надо мной власти. Не заставляли кричать, или умолять, или кончать, или чувствовать себя целым.

Сэм знал почти всех присутствующих. Некоторые из них даже вспомнили меня, но я отмахнулся от разговоров. Их темы в основном сводились к искусству, сексу и себе любимому — тремя вещам, говорить о которых, на мой взгляд, не имело смысла.

Через какое-то время — поскольку «Извракратия» относилась к клубам с подобного рода развлечениями — мы были вынуждены смотреть кабаре.

— Именно в такие моменты, — сказал я Грейс, мрачно созерцая глубины моего стакана с теплым лимонадом, в то время как нас истязали эротической поэзией с элементами перформанса, — я жалею, что не пью.

— А я-то думала, ты у нас мазохист.

Она положила руку мне на плечи и на секунду притянула к себе. Простые объятия, а организму настолько от них приятно — как же это раздражает.

Я прошелся глазами по собравшейся публике. И естественно, среди смутно знакомых чужих людей стоял Роберт, которого время для меня никогда не превратит в незнакомца, сколько бы мне того ни хотелось. Силы притяжения, что действовали на нас раньше, больше не работали, и я остался бесцельно вращаться, точно компас без магнита, в то время как он совсем перестал меня замечать.

Он пришел со своим новым… парнем, любовником, сабом. Впрочем, его уже и новым-то не назовешь.

Когда пытка поэзией с элементами перформанса наконец-то закончилась и снова заиграла музыка, я нарушил правила и сбежал от Сэма с Грейс. Бродить в одиночку.

Организаторы очень старались превратить это помещение на задворках Ист-Лондона в «пространство», оборудовав кучу хитрых уголков, якобы созданных для игр в самом незамутненном смысле слова.

Последнее, чего бы мне хотелось, это играть. В любом смысле слова.

Голоса — болтающие, смеющиеся, кричащие, кончающие — накрывали волной. Темницы и комнаты для петтинга напоминали не столько оргию, сколько очередь. По собственному опыту — один из наименее афишируемых секретов группового секса заключался в том, насколько часто в нем все упирается в логистику.

Судьба-злодейка провела запинающегося меня мимо игровых комнат аккурат в тот момент, чтобы увидеть Роберта с его… другим.

Мы с Робертом никогда не выносили наши отношения на публичное обозрение. Что мы делали, что значили друг для друга было слишком личное, слишком дорогое. Мы бы выставили это напоказ не раньше, чем позволили кому-то наблюдать за нами в постели в воскресное утро, когда он приносил мне тост с чаем и «Таймс», а потом делал неспешный минет. Это принадлежало только мне и Роберту.

Теперь — Роберту и его другому мужчине.