Всевидящее око

К счастью для влюбленных, в тот вечер у них была возможность прятаться за возбужденностью других людей. Доктор Марквиз вел беседу со своей капустой, а Артемус отбивал какой-то мотив… думаю, Бетховен, одна и та же фраза снова и снова. Среди этих встречных течений вдруг всплыло нечто полезное: семейная история. С помощью аккуратных вопросов и наводящих замечаний я узнал, что семейство Марквизов живет при академии уже одиннадцать лет. Узнал, что Артемус и Лея считают эти холмы своей родиной и вместе обнаружили столько тайных троп и укромных уголков, что могли бы, если б захотели, получить работу в британской разведке. Благодаря тому, что они так часто были предоставлены сами себе и проводили время в обществе друг друга, между ними установилась связь, о которой доктор Марквиз мог говорить исключительно с благоговением.

– Знаете, мистер Лэндор, когда пришло время решать, чем будет заниматься Артемус, никаких вопросов не возникло. «Артемус! – сказал я. – Артемус, мальчик мой, тебе придется стать кадетом. Твоя сестра ничего другого не допустит!»

– Мне кажется, Артемус всегда был волен поступать так, как ему нравится, – сказал Лея.

– И он всегда так поступал, – сказала мать, гладя сына по серому рукаву. – Мистер Лэндор, вы не находите, что мой сын наделен исключительной красотой?

– Я бы… я бы сказал, что оба ваших ребенка одарены в этом плане, – ответил я.

Мои тактичные слова пропали для нее даром.

– Когда доктор Марквиз был молод, он выглядел точно так же. Я не смущаю тебя, а, Дэниел?

– Ни в коей мере, дорогая.

– А какая у него фигура, мистер Лэндор! Не забывайте, в былые времена моя семья породнилась со множеством офицеров. Помню, мама всегда повторяла мне: «Танцуя с планкой и листком, ты меть всегда в звезду с орлом»[112]. Ну, таково и было мое намерение. Я не согласилась бы ни на кого ниже майора. Но кто мог сравниться с этим бравым молодым хирургом? О, нет надобности говорить, что он был обаятелен. Поклонниц у него имелось с избытком, он имел возможность выбирать из всех женщин Уайт-Плейнс, поэтому я до сих пор не понимаю, почему выбрал меня. Так почему, дорогой?

– О, – сказал доктор, смеясь.

Но что это был за смех! Его челюсть открывалась и закрывалась, как будто ею двигал чревовещатель.

– В общем, – продолжала миссис Марквиз, – как я объяснила своим родителям, «пусть доктор Марквиз и не майор, потенциал у него безграничный». Ведь он уже был личным врачом генерала Скотта. Вы знали об этом? И, естественно, университет Пенсильвании очень хотел нанять его в качестве лектора. Но дорогу университету перебежал глава инженерных войск с назначением в академию. И вот мы здесь. Долг призвал, ведь так? – Она с рассеянным видом поводила ножом по тарелке. – Конечно, сначала предполагалось, что этот пост временный. Максимум на год или два, а потом обратно в Нью-Йорк. Однако мы так туда и не вернулись, правда, Дэниел?

Доктор Марквиз признался, что нет. На что миссис Марквиз ответила тигриной ухмылкой.

– Но все еще можем, – сказала она. – Это вполне осуществимо. Завтра Луна может взойти вместо Солнца. И собаки начнут писать симфонии. Все возможно, правда, дорогой?

Вот что я хочу сказать о ее улыбке: она ни разу не исчезла, но и ни разу не закрепилась на губах. И была бесконечной в своих нюансах. Я видел, как у По расширились глаза, когда он наблюдал за ней, пытался отследить эту улыбку, как отслеживают воронку торнадо.

– Вы, мистер Лэндор, можете решить, что мне здесь не нравится. Да, это глухомань, правда, все равно что жить в Перу, однако здесь можно, хотя и очень редко, встретить интересных людей. Взять, к примеру, вас, мистер Лэндор.

– Мы думаем о вас, – поддержал ее Артемус. – Постоянно.

– О! – воскликнула его мать. – Это лишь потому, что мистер Лэндор – человек редкого ума. В последнее время таких стало на удивление мало. Преподавателей я, конечно, в расчет не беру, но вот их жены, мистер Лэндор!.. Ни капли сообразительности, ни намека на вкус. Никогда в жизни не встречала дам, так мало похожих на благородных.

– У них действительно плохие манеры, – согласился Артемус. – Наверное, Вест-Пойнт – единственное место, где их принимают. Не могу представить их в какой-нибудь гостиной Нью-Йорка.

Лея, глядя в тарелку, нахмурилась.

– Вы оба ведете себя ужасно. Мы видели от них только доброту, и я провела много счастливых часов в их обществе.

– За шитьем, ты имеешь в виду, – сказал ее брат. – За бесконечным шитьем. – Вскочив, он стал протыкать воздух воображаемой иглой и имитировать протяжный говор, который, если я прав, принадлежал одной из этих самых преподавательских жен, миссис Джей. – «А вы знаете, моя дорогая, мне кажется, что нынешний октябрь холоднее прошлого. Да-да, я ощущаю это потому, что, понимаете ли, Ку-Ку… дорогая, вы знакомы с моим милым попугайчиком с Азорских островов?.. в общем, он, бедняжка, все время дрожит, едва просыпается. Зря я на днях вечером взяла его на скрипичный концерт, он ведь плохо переносит ветер…»

– Прекрати! – завопила миссис Марквиз.

– «Ах, я уверена, что он обморозился».

– Несносный мальчишка!