Всеволод Бобров

Готовясь ко второй встрече со сборной Софии, Аркадьев уговорил медиков разрешить Боброву вернуться в состав. Но в оставшихся до Олимпийских игр матчах Всеволод ничем себя не проявил. После злополучного киевского матча у него с каждой новой травмой усиливалась осторожность. Аркадьева это очень беспокоило. Как никто другой он видел, что Бобров из острого нападающего превращается иногда в игрока второй линии атаки, а подобная роль была явно не для него.

И всё же “хоронить” Боброва было нельзя. Временами он вновь напоминал о себе опасными действиями, а то и голами, как, например, в матче со сборной Финляндии. Сначала Бобров забил с подачи Фридриха Марютина, очередного новичка в линии нападения, потом воспользовался пасом Василия Трофимова.

Неудовлетворённый игрой нападающих, Аркадьев всё ещё никак не мог завершить эксперименты. Не успел Бобров приглядеться к Марютину, понять его манеру игры, как того в матче с Чехословакией заменил Автандил Гогоберидзе».

Матчи с болгарскими футболистами были обозначены как ЦДСА — сборная Софии. Оба закончились с одинаковым счётом 2:2. В первом из них Бобров не играл, а во втором провёл все 90 минут.

Евгений Кравинский, который был вхож в футбольные кулуары, свидетельствовал: «В перерыве матча с болгарами Василий Карцев при мне сказал о Боброве: “На одной ноге играет лучше всех”».

В остальных трёх встречах советская сборная одержала победы: в Москве над Румынией (3:1) и Чехословакией (2:1), а в Хельсинки над сборной Финляндии — 2:0.

На счету Боброва был гол в ворота чехов и оба в Хельсинки. О голах, забитых в ворота финнов, рассказал Василий Трофимов: «На своём правом фланге я каким-то образом убегаю от опекуна, приближаюсь к воротам, а там стена своих и чужих. И вдруг каким-то шестым чувством ощущаю, что на месте левого полусреднего, едва перейдя линию штрафной, стоит один Бобров. Я перекидываю мяч через кучу игроков, тот ложится Севе на его любимую левую, и он с лета забивает в ближнюю “девятку”. И во втором случае я опять прорываюсь — и вновь та же картина: Бобров один-одинёшенек на том же месте. Снова запускаю мяч по знакомой траектории, и Сева вколачивает его в тот же угол».

В семи полных матчах Бобров забил шесть голов. Выдающаяся результативность!

Михаил Якушин в своей книге воздавал должное Боброву: «Центрфорварду и капитану нашей команды было в то время уже 30 лет. Футбольная карьера этого талантливого спортсмена сложилась всё-таки не совсем счастливо. Поэт Евтушенко в одном из своих стихотворений назвал Боброва “гением прорыва”. Но хотя, по утверждению поэтов, гений и злодейство несовместны, они нередко соседствуют друг с другом. Сколько же ударов по ногам получал Бобров на своём веку в те минуты, когда рвался к воротам! Что тут кривить душой, были и есть у нас такие защитники, которые не гнушаются никакими средствами в борьбе с нападающими.

Травмы преследовали Боброва всю его футбольную жизнь. На обеих ногах ему делали операции по поводу мениска. Результат их был не очень удачным, из-за чего он не мог играть в полную силу уже в конце сороковых годов. В таком состоянии, скажем, нельзя резко затормозить при ведении мяча или неожиданно изменить направление бега. А это очень ограничивает возможности.

И тем не менее Бобров часто забивал. Он мгновенно и точно оценивал ситуацию. И если считал, что у него есть стопроцентный шанс добиться успеха, играл так, как будто был здоров, скрипя зубами, превозмогая боль, проявляя высшие волевые усилия. Но когда такого шанса, как он полагал, не было, в борьбу практически не вступал, приберегая себя для настоящего дела. А зрители, не зная о состоянии здоровья Боброва, подчас освистывали его, считая, что он ленится...»

Евгений Евтушенко писал годы спустя: «Ему стало тяжело. В него вцеплялись, с него даже однажды сорвали трусы, его били, били на хоккее, на футболе, всюду.

Публика, которая обожает своего любимца, бывает и страшно жестока к нему... У него уже были разбиты ноги, ему трудно было ходить. И поэтому он не тратил себя. Он аккумулировал себя так же, как и Стрельцов в последние годы. Он не суетился, не бегал. Но публика считала это ленью. Публика забывала про ту боль, которая была у него в коленях. И уже кричали: “Боброва с поля!”, “Стрельцова с поля!”... Кричали те же самые, которые аплодировали вчера, не понимая, сколько человеку всё это стоило».

Серия московских матчей вызвала противоречивую реакцию. Председатель Спорткомитета Николай Романов в своих мемуарах, названных «Трудные дороги к Олимпу», отмечал: «На меня, да и на других, все эти встречи произвели довольно тягостное впечатление. Хотя наша сборная не проиграла ни одного матча, её выступления не вселяли уверенности, что в олимпийском турнире команда сыграет успешно. Почему?

Окончательный состав команды определился поздно, и вошли в неё хотя и опытные, но великовозрастные футболисты.