Вся история Фролова, советского вампира

Иевлева огляделась. Ясный спокойный сентябрьский день заканчивался. Каштаны в парке уже краснели и желтели по-осеннему. Но листья в основной своей массе были ещё на ветках. Они сорвутся под ветром и лягут на дорожки парка позже, в начале ноября. На стене дома, примыкающего к гостинице, пожарной стене, то есть без окон – огромный портрет генерального секретаря. Генеральный секретарь величественно задумчив. Он пишет что-то, судя по всему, важное, авторучкой на листе бумаги. Ведь он – писатель, автор также и литературных произведений. Но, хотя перо его уже находится на середине страницы, верхняя исписанная половина её пуста, написанных строчек не видно. Местные острословы говорили про этот портрет, что генеральный секретарь пишет симпатическими чернилами. Над ним потихоньку посмеивались все. Над ним, или над его образом, создаваемым наивной советской пропагандой. А Иевлева сразу вспомнила человека на кровати, как-то даже удивлённого, что ему так плохо. Ей было жалко его совершенно по-человечески, он это понял и сказал ей «пашыба», и это не было ни капельки смешно.

Хоть на этот раз её вызвали в гостиницу, а не в больницу, причину, по которой её хотели видеть, она связывала со своими целительскими способностями, информация о которых, по-видимому, просочилась к военным из управления ЦК. Но она, то есть Иевлева, была совершенно не права, ни одна капля информации из управления ЦК никуда не просочилась. А причина была совершенно в другом.

Её провели в апартаменты люкс, судя по тому, что за дверью номера оказался небольшой зал, в котором два офицера встали при её появлении. С ней поздоровались очень уважительно и провели дальше в небольшую комнату, обставленную скорее как кабинет. Там ждал её невысокий, подтянутый, одетый в гражданский костюм мужчина, на вид около пятидесяти лет. Он подошёл встречать её к самым дверям и со старомодной учтивостью поцеловал ей руку.

– Позвольте представиться. Модест Алексеевич Снегирёв, генерал-лейтенант. Воздушно-десантные войска. Вам не нужно представляться. Я прекрасно знаю, кого я вижу перед собой. Хотя должен признаться, что действительность превзошла все ожидания.

Иевлева поблагодарила. Она смотрела в необыкновенно светлые жёлто-зелёные глаза собеседника и понимала, что влипла, поскольку очень сильно нравится этому человеку. А он любит брать без спроса то, что ему нравится. И лечить тут точно никого не надо, а, возможно, придётся, наоборот, самой создавать факторы, которые потребуют медицинской помощи.

Она улыбнулась, сама удивляясь тому, как легко справляется с задачей скрывать свои реакции. Демонстрируя доброжелательную сдержанность, спросила, чем может быть полезна.

– Откровенно говоря, я хотел поговорить с вами о делах, – начал Снегирёв, – но я в растерянности. Вы так хороши собой, что все дела совершенно вылетели у меня из головы. Давайте сначала познакомимся немного поближе. Прошу вас к столу, Тамара Борисовна! Мы выпьем шампанского, поужинаем. Моё смятение немного уляжется. Мы, естественно, перейдём к делу.

Говорил он со спокойной улыбкой, никакого смятения на самом деле не проявляя.

– Большое спасибо, – ответила Иевлева.

«Мама, спокойно! – услышала она голос мальчика. – Ты думаешь на тридцать процентов быстрее, чем он, хоть он и генерал. Тридцать процентов – это очень много».

Её подвели к столу. Уважительно усадили, придвинув стул. У генерала были отличные манеры. Он предложил и сам налил ей шампанского, не забыв упомянуть, что оно из Франции. Французское шампанское показалось ей кисловатым.

– По поводу меню, – сказал Снегирёв, – мой вам совет. Возьмите бефстроганов. Это единственное, что тут умеют готовить по-настоящему хорошо.

Был приглашён официант, сделан заказ. И, когда они наконец остались одни, генерал заговорил о деле:

– Я нахожусь под глубоким впечатлением от вашего долгого пребывания под землёй, – начал генерал. – Мы строим здесь объект, именно поэтому всё, что происходит под землёй, для нас очень важно. Не скрою от вас, что мои подчинённые встречались с другими членами вашей, так сказать, экспедиции. Однако майор Ершов произвёл впечатление человека выносливого физически, но недалёкого и довольно простоватого. Со спелеологом вообще разговор не сложился, поскольку он ничего, кроме общих моментов, не может вспомнить, и у него какое-то психическое расстройство. Интереснее всего сотрудничество намечалось с милиционером товарищем Микрюковым. Но он, представьте себе, куда-то исчез. Такое впечатление, что у него возникли проблемы. Вроде бы какие-то бандиты, которых он когда-то помогал задержать, нашли его и пытались ему угрожать. Но ничего более конкретного наши сотрудники установить не смогли. По крайней мере, у него неприятности, и его нет на месте. Очень, конечно, жаль.

В интонации Снегирёва Иевлева уловила ожидание реакции с её стороны на это последнее сообщение. И немедленно отреагировала: