Вся история Фролова, советского вампира

– Сможем, а что нам остаётся? – ответил Пушкарёв. – Танки – не иголка, как бы их не обнаружили раньше времени. А поначалу так всё хорошо шло, прямо прогулка какая, – и про себя подумал: «Наверное, прав этот Снегирёв. Без крокодила под землёй делать нечего. А жаль».

Геннадий опять тронул Пушкарёва за плечо, кивнул головой в сторону, куда уходила штольня:

– Посмотрите, товарищ подполковник!

Недалеко от того места, где лежало тело майора, где свет фар был уже довольно слабым, Пушкарёв увидел людей. Они стояли довольно плотной толпой, стояли на месте, не пытаясь приблизиться.

– Может, из пулемёта? – спросил Пушкарёв Гену.

– Не нужно, – ответил Гена, – они на свет не пойдут, а стрелять в них из пулемёта нет смысла. Мы про них ничего не знаем, может, мы только хуже сделаем. Будь он неладен этот тоннель! Скорее бы сигнал к выдвижению!

Но прошло ещё три томительных часа, прежде чем этот сигнал поступил. Люди на границе света и темноты так и стояли всё это время неподвижно. Они смотрели на танкистов, танкисты смотрели на них. Потом Гена сказал в телефон:

– Товарищ подполковник, есть сигнал! Ломайте стену и выезжайте. Надо потом обязательно вернуться и её отремонтировать, чтоб нас местные не вспоминали… незлым тихим словом.

Головной танк попятился, натягивая тросы креплений. Стена рассыпалась вместе с прикрывавшим её снаружи слоем земли. Десантники вбежали в тоннель и быстро освободили танк от креплений и тросов. Махнули флажком: можно ехать! Четыре танка вышли из тоннеля и медленно пошли к той стороне оврага, где выбраться из него можно было по покатому склону.

Глава 30. Жугдер Гунгаевич

Жугдер Гунгаевич не участвовал в событиях, происходивших в штольне, открытой, можно сказать, под его руководством. У него было другое важное дело. Он пробовал установить контакт с рыжим полковником, который, как он узнал от Анатолия и Константина, играл важную роль при главной фигуре заговора. Этот рыжий полковник оказался доступным для такого рода контактов, Жугдер Гунгаевич умел почувствовать, что чувствует этот полковник. И даже влиять на него. И полковник стал ощущать беспокойство. Неосознанное предчувствие катастрофы. Когда Жугдер Гунгаевич убедился, что контакт есть, он решил провести шаманский обряд, чтобы полковник стал у противника слабым звеном. Обряд заключался в том, чтобы послать гонца. А Жугдер Гунгаевич хотел послать сразу двух гонцов.

Важно то, что Жугдер Гунгаевич вмешивался в полковника с целью разрушить его планы, но не с целью принести ему зло. Наоборот, Жугдер Гунгаевич считал, что сами планы полковника принесут ему самое главное зло, если претворятся в жизнь. Очень большое зло, намного большее, чем, например, просто умереть. Жугдер Гунгаевич не считал полковника своим врагом. А врагом он считал того, кто этим полковником командует.

Вмешиваться в полковника Жугдер Гунгаевич мог, а выше – нет. Он это хорошо понимал. Он понимал, какое место он сам занимает в иерархии, хотя и не был военным человеком и никогда не научился думать и выражаться как военный человек. «Командует полковником…» – так Пушкарёв, например, никогда бы не сказал.

Жугдер Гунгаевич происходил из небольшого городка недалеко от Улан-Удэ. Он родился и вырос в этом городке. В доме на окраине, недалеко от берёзовой рощи. Между домом, в котором жила его семья, и берёзовой рощей стоял огромный старый кедр. Если подойти к кедру близко, было видно, что в его кроне много дорог, и каждая иголка связана со всеми другими иголками. А если стоять в отдалении, то было видно, что у кедра, как и у мира, несколько вершин.

Мама Жугдера Гунгаевича очень любила этот кедр. Она приходила к нему, била в бубен, что-то говорила кедру и напевала. А кору кедра поджигала в доме, чтобы все в нём были здоровыми и сильными. И Жугдер Гунгаевич рос здоровым и сильным. Мама Жугдера Гунгаевича умела кормить огонь и переселять болезни людей в кукол или в деревья. Она умела ещё много полезных и нужных людям вещей, и была шаманкой, как и её мама, и бабушка, и прабабушка и так далее. Берёзы в роще она тоже очень любила и украшала их лентами и приносила туда зёрна и водку, и там было её место, где она разговаривала с душами и разными существами.

А отец Жугдера Гунгаевича верил в Будду и был ламой. Он, как и мама, понимал, что мир – живой. Но он считал, что у всех страданий общий источник. Понимал, что один человек не сможет перекрыть этот источник, но когда-нибудь люди объединятся и сделают это все вместе. И надо помочь людям стать на этот путь. Пусть немногим, но каждый из этих немногих поможет другим немногим и так далее.

Он очень любил свою жену, шаманку, и никогда не обижал её. Жугдер Гунгаевич был похож на мать. И он не стал ламой, а стал шаманом, чтобы облегчить страдания по мере сил, но сейчас, а не когда-то.