Вся моя жизнь

Мы просили Джима Бриджеса, в те времена известного публике по “Бумажной погоне”, а позднее по “Городскому ковбою”, переработать сценарий и стать нашим режиссером. Бриджес считался асом кино с яркими, хара́ктерными героями, а в нашем атомном триллере он не видел ничего, что отвечало бы его индивидуальности. Пока Майкл был занят съемками “Комы”, а я в Колорадо снималась в фильме “Приближается всадник”, Брюс пытался соблазнить Бриджеса идеей второй сюжетной линии – о превращении телевизионных новостных программ в информационно-развлекательные шоу и о женщине-телекорреспонденте, Кимберли Уэллс на которую с одной стороны давит шеф (он хочет закрыть ядерную тему), а с другой стороны – чувство профессионального долга (она просто обязана рассказать правду). Кимберли хочет сделать карьеру, и ей не нужны лишние проблемы, но ее оскорбляет то, что ей велят болтать всякую чепуху и диктуют, как она должна выглядеть. Я рассказала Джиму о своих первых шагах в Голливуде, когда Джек Уорнер посоветовал мне вставить вкладыши в бюстгальтер, а Джош Логан – перекроить челюсть, чтобы мои щеки стали впалыми. Всё это было мне до боли знакомо. Опять-таки, как и в “Возвращении домой”, мы могли бы придать фильму гендерный подтекст, хотя поначалу замысел был иной. Четыре раза Джим нас разворачивал, но в конце концов увидел в этом проекте себя и потенциальную динамику персонажей – в отношениях Кимберли как с ее шефом, так и с кинооператором, более убежденным радикалом, героем Майкла Дугласа.

Мы с Джимом обсудили по телефону, как нам развить образ Кимберли. Однажды я заявила, что, по-моему, у Кимберли должна быть огненно-рыжая шевелюра. Это был реверанс в сторону героини моего детства Бренды Старр, шикарной рыжеволосой журналистки из одноименного комикса. Джиму нравилась Бри Дэниелс из “Клюта” в моей интерпретации, в том эпизоде, где Бри одна у себя дома, и он спросил, что, на мой взгляд, могла бы делать Кимберли, приходя с работы домой. Как насчет домашних животных? Какой у нее был интерьер? Я ответила, что за полгода с тех пор, как Кимберли перебралась с телевидения Сан-Франциско в Лос-Анджелес, она не удосужилась даже вещи разобрать. Всё так и лежало в коробках. В “Клюте” я решила, что у Бри будет кошка, и в одной сцене я облизала вилку, которой выложила тунца в кошачью миску. У Кимберли, сказала я, должна быть большая черепаха, оставшаяся у нее еще с детства, и по вечерам, занося ее в дом и давая ей салатные листья (предварительно отведав их сама), Кимберли разговаривает с ней. В квартире Бри висела чужеродная всей обстановке фотография Кеннеди с автографом, и зрители могли сами гадать, что значила эта фотография для Бри. Точно так же мне захотелось повесить у Кимберли знаменитую шелкографию Энди Уорхола с Мэрилин Монро. Мне казалось, что Кимберли, как и многие женщины, должна испытывать особую симпатию к Мэрилин Монро, олицетворявшей конфликт человечности и амбициозности, силы и гибкости. За прошедшие годы мне не раз задавали вопрос о черепахе и диптихе с Монро. Ну и пусть не все поняли, зачем Кимберли черепаха и Мэрилин Монро, – это придает ее личности изюминку. Мы с Джимом с удовольствием включали в сценарий такие пикантные мелочи. Во время этого творческого процесса на расстоянии между нами не возникло никаких чувств, кроме обоюдного желания вместе создать образ моей героини.

Мы довольно долго работали порознь, потому что едва я разделалась с “Возвращением домой”, как надо было ехать в Колорадо на съемку картины “Приближается всадник” – истории о владелице маленького ранчо в Монтане и ее противоборстве с крупными землевладельцами и нефтяными компаниями вскоре после Второй мировой войны. Моим партнером был Джеймс Каан, а земельного барона сыграл Джейсон Робардс. Но меня больше всего соблазнила возможность сниматься у Алана Пакулы, режиссера “Клюта”; главным оператором был всё тот же Гордон Уиллис. Кроме того, это давало возможность чудесно провести лето с Томом, Троем и Ванессой, меня вновь ждали лошади, а моя героиня, закаленная жизнью женщина с несгибаемым характером, которая в одиночку управляла своим скотоводческим хозяйством, напоминала взрослую Сью-Салли, подругу моего детства. Больше тридцати лет я не сидела в седле – только однажды, в 1964 году, в “Кэт Баллу”, в единственном моем вестерне, кроме “Всадника”, но то была совсем другая история.