Вся пани Иоанна. Том 2

Целый час и пятнадцать минут я простояла в очереди, растянувшейся на пол-Згожельца. Вернее, проезжая по два-три метра. Такой хвост в начале мая?! Чтобы убить время, читала книгу. И лишь когда меня от пограничного заслона отделяло всего несколько автомашин, я спохватилась: надо же прочитать почту! Эх, упустила такую оказию, ведь все равно потерянное время. Ну да ладно, еще немного этого времени осталось.

И, отложив книжку, я взялась за письма.

Так, банковские извещения… Ну с этими я расправилась в два счета. Приглашение в Австралию на писательский конгресс не доставило мне радости. Не поеду, пожалуй: в Тихом океане слишком часто свирепствуют тайфуны, удовольствие то еще. Предложение какого-то неизвестного мне издательства заключить на редкость несправедливый по отношению ко мне договор, ну его. Ага, вот и личные письма.

И я распечатала первое подвернувшееся, даже не взглянув на адрес на конверте.

«Проше пани, — было написано в письме, — я считаю, что вы должны это знать, потому и пишу вам. Хотя и очень боюсь. Пишет вам некая Елена Выстраш…»

Тут подошла моя очередь. Ткнув куда-то начатое письмо, — думаю, опять в сумку на дверце, — я подала пограничнику паспорт. Пока еще нашему пограничнику. Тот шлепнул печать и нетерпеливым жестом велел отваливать. Затем наступила очередь немецкого пограничника. Не зная, что ему может понадобиться, я на всякий случай выгребла все свои наличные документы.

– Зеленую карточку![1] — решительно потребовал он.

Очень хорошо, зеленую карточку — пожалуйста, у меня была зеленая карточка, а как же! Ведь сейчас столько разговоров об этой карточке, только и слышишь «зеленая карточка, зеленая карточка». На шоссе, ближе к границе, чуть ли не на каждом столбе висел щит с напоминанием: «А у тебя есть зеленая карточка?» Я выгребла из кучи документов свою зеленую карточку и подала немецкому пограничнику. Тот посмотрел на нее и покачал головой.

– Nicht gut, — сказал он. — Не есть хорошо. Я удивилась и возмутилась. Почему же нехорошо? До сих пор все время было хорошо, а сейчас вдруг перестало? С чего бы это?

Пограничный контроль тыкал пальцем в какую-то рубрику и пытался растолковать мне доступными ему средствами:

– Vier, — поучительно, заявил он и, подумав, добавил: — Jahr. А чичас funf. Пиять.

Выхватив у немца свою карточку, я уставилась на проклятую рубрику. И в самом деле в ней фигурировал прошлый год. Ну ладно, но ведь я платила взносы в августе, а сейчас только май начинался. Я была уверена, что плачу за весь год, двенадцать месяцев, оказалось же — ничего подобного. Страховка была действительна только до конца года, в январе следовало опять платить. Ну да ладно, провались он, заплачу, так и быть. Езус-Мария, хватит ли взятой с собой наличности?

Таможенник ткнул пальцем в то место на немецкой территории, где я могу припарковать машину. Поставив ее в указанном месте, я быстрой трусцой вернулась на польскую территорию. Тут в глазах рябило от плакатов, посвященных теме зеленых карточек. Наконец-то прочитав их внимательно, я бросилась на поиски соответствующего учреждения. Обежав несколько конкурирующих, убедилась, что здесь страхуют лишь грузовой автотранспорт. А где же легковой? Порасспрашивала, выяснила — вон там, левее. Сотрудницы бюро занялись мною и попросили права. Холера! Права вместе со всеми остальными документами, кроме зеленой карточки, я оставила в машине. Пришлось смотаться в Германию. Туда и обратно бегала я бодрой рысью, никто почему-то не препятствовал, вообще на меня не обращали внимания. Получив наконец проклятую зеленую карточку, — оформила я ее на месяц, на столько хватило денег, — я принялась разыскивать таможенника, который велел мне ее оформить, чтобы сунуть ему под нос. Немец куда-то подевался. Махнув на него рукой, решила больше не разыскивать, по опыту зная: лучший способ привлечь внимание чиновников — сделать вид, что поступаешь по-своему, сразу появятся сами. Вот и теперь я села в машину и сделала вид, что уезжаю, потихоньку двинувшись с места. Поскольку это никого не взволновало, я махнула рукой на пограничный контроль и нажала на газ.

Дождь опять припустился, теперь всерьез. Как хорошо, что все это время у меня не было трудоемкой прически, вон какая взъерошенная копна сена вместо нее! Вот было бы обидно, если бы я накануне тратила на голову время и силы! А так только радовалась — пусть моросит. И все время, пока я занималась проклятой зеленой карточкой, в голове гвоздем засела какая-то посторонняя мысль, очень меня беспокоящая, но заняться ею не было времени.

Теперь, когда остались позади пограничные хлопоты, я могла свободно заняться этим гвоздем. Кто эта женщина, написавшая письмо? Елена Выстраш, ну и фамилия[2]. Означает ли это, что она чего-то боится или, напротив, своей фамилией вселяет страх в окружающих? И вдобавок Елена. С чем-то знакомым ассоциируется у меня эта Елена…