Вся правда о либералах. Как я стал русским патриотом

Выстроенный ими рынок напоминал гигантскую живодёрню, начавшую с хрустом в промышленных масштабах перемалывать в кладбищенский перегной миллионы российских граждан, не обладавших криминальными навыками и потому куда-то там не вписавшихся. Это было настолько омерзительно и криво — заполонившие всё жизненное пространство бандитские рожи, комсомольцы, поднимавшие миллионы долларов за счёт банального перекупа, несчастные преподаватели вузов, инженеры редких специальностей и высокой квалификации, не имевшие возможности прокормить семьи и с пластиковыми баулами клиньями потянувшиеся за трикотажным хламом в Китай и Турцию. Ни жить, ни дышать, ни радоваться в этой атмосфере чудовищного хамства, когда оказались востребованы и бойко пошли в дело все наихудшие свойства человеческой натуры, было решительно невозможно.

Но мне мнилось, что причина — в наших рукожопых реформаторах, исказивших облик подлинного рынка — чинного, благородного, что называется, с человеческим лицом. Его надо найти, поднять из скрижалей, как пытались отыскать истинного Ленина наши шестидесятники. Но точно так же, как не удалось шестидесятникам, не вышло и у меня. Сегодня на дворе — всё тот же рынок, лишившийся, правда, тех устрашающих криминальных черт, которыми его оборудовали ельцинские хлопцы. Вся позорная мишпуха, расхватавшая жвалами страну в 90-е годы прошлого века, ныне навела на хари чудное благообразие и вычеркнула из своей родословной период первоначального накопления капитала, проще говоря, банальной «мародёрки». Она держит морду кирпичом: дескать, первородный грех за истечением срока уже не должен считаться преступлением. Замечу по ходу дела, что должен и будет так восприниматься, пока не будет найден способ купировать глубочайшую травму, нанесённую грабежом и растаскиванием великой страны.

На Валдайском форуме президент Владимир Путин рассказал собравшимся о том, что одним из главных достижений Октябрьской революции стал страх, вынудивший западные страны внедрить у себя разнообразные элементы социализма. Опасаясь популярности левых идей и настроений, они начали менять капиталистическую систему путём формирования механизмов торможения силы, выкачивавшей из человека все соки. Это значит, что чистый рынок, если вынуть из него все предохранители, заложенные в систему страхом перед социальной революцией, вообще не слишком дружественен к человеку. Правы были классики — ради прибыли капиталист продаст верёвку, на которой его же и повесят.

Внести человеческие элементы в эту бездуховную, антигуманную систему, как выясняется, можно, но как раз за счёт ограничения, подтормаживания бездушной руки рынка, которая ледяной хваткой держит за горло всякого, кто очутился в объятиях конкуренции, рассчитанной на то, чтобы вытеснить с поля слабейшего и не умеющего обойти на повороте более напористого соперника.

И рецепт общественного обустройства — всё же не коммунистическая идея, а умение не оскотиниться в стремлении выкрутить из реальности наибольшую прибыль. Есть масса вещей в русской культуре, которые позволяют держать равнение на такие человеческие свойства, как бессребреничество, нестяжательство, ощущение общности и взаимной ответственности, умение понимать и чувствовать чужое как своё. Уже должно стать очевидным, что социализма нам не построить, вон даже у братьев-китайцев с этим ничего не вышло, они даже уже и не пробуют. Но если мы точно будем знать, что хотим в качестве национального идеала иметь не рыночного человека, а человека мягкого и доброго, умного и сочувствующего, готового помочь ближнему и дальнему, любящего близких, друзей и родину, легко сбрасывающего с себя путы обременения бизнесом ради того, чтобы пойти защищать братьев в Сербии или Донбассе, — тогда нам будет проще избавиться от необходимости обязательно занять чью-то сторону в этом непрекращающемся споре между «красными» и «белыми».

Православная левая

Дмитрий Песков сделал заявление, которое тут же спровоцировало не сказать чтобы скандал, но, скажем так, слова его вызвали некоторое недоумение с заметным оттенком порицания. И дело даже не в том, что Кремль не собирается праздновать 100-летие Октябрьской революции, а в том, как об этом объявил пресс-секретарь президента России. По его словам, повод для празднования никудышный. Ну то есть не прямо так было сказано, но сама мысль считывалась из пренебрежительной интонации вопроса, с которым он обратился к журналистам: «А в связи с чем это надо праздновать?»