Вся правда о либералах. Как я стал русским патриотом

Бьющая в глаза неадекватность слов и поступков молодой женщины по большей части собирает вокруг неё людей, столь же некритичных и одержимых, как и она сама. Они с какой-то даже карикатурной злобой набрасываются на всякого имевшего неосторожность задеть их кумира. В сварах, устраиваемых ими, очень мало христианского смирения. По употребляемым выражениям, обилию угроз, яростному вареву ненависти, переполняющей адептов секты, вы никогда не сможете понять, если не знаете о сути разногласий, что они выступают в защиту чьей-то святости, что они мнят себя поборниками православия, русского образа мыслей и жизни.

Есть среди её сторонников и относительно вменяемые персонажи, которым почему-то кажется, что некоторые закидоны Поклонской не отменяют той глубинной правды, которую она не боится высказывать. Но проблема в том, что правды в её правде очень мало, поскольку слепота и фанатизм обратили её обожание покойного царя в комическую и вредоносную языческую пляску вокруг фантома, который не имеет отношения ни к Николаю Второму, ни к вере, ни к истории.

Вечная память защитникам Белого дома!

Многое за минувшие годы, естественно, стёрлось из памяти, но какие-то отдельные детали и события видятся так ярко и красочно, как будто произошли вчера. Вот за несколько дней до расстрела парламента Игорь Маляров, мой друг и первое в ту пору лицо российского комсомола, организует на Садовом кольце баррикаду, его сторонники опрокидывают троллейбус и подтаскивают к заваленной набок беспомощной машине всякий мусор из подворотен. Откуда что берётся: здесь и брёвна, и бетонные блоки, какие-то рекламные постеры и щиты. Внушительных объёмов тарарам, оказывается, можно навести за очень короткое время.

А вот уже и третье октября. Толпа протестующих, собравшаяся на Октябрьской площади, начинает движение в направлении парламента всё по тому же Садовому. Жидкий кордон омоновцев она сминает, как обёрточную фольгу, на Крымском мосту, вырывая из рук стражей порядка дубинки, отнимая у них алюминиевые щиты и каски. Насилием пропитан воздух — его градус неуклонно повышался все предыдущие дни, когда сотрудники милиции, ничего уже не стесняясь, лупили почём зря демонстрантов, пытавшихся прорываться к взятому в тройное, по-моему, оцепление зданию парламента.

Множество разбитых голов, поломанные руки и ноги. В первый раз демократическая российская власть, президент Борис Ельцин, ставший не слишком органичной в силу партийного прошлого эмблемой либеральной России, применяет насилие для разгона несогласных.

Для меня, считавшего, что все позиции должны быть учтены, все точки зрения выслушаны, что нельзя применять дубинки для затыкания ртов, всё это выглядит дико и несообразно. О какой демократии, свободах можно говорить, когда на улицах Москвы милиция и ОМОН пускают кровь несчастным сторонникам коммунистов и ретроградов, засевшим в Верховном Совете. Всех недовольных либеральная интеллигенция уже окрестила фашистами и представителями проклятой минувшей эпохи! Им разбивали головы в предыдущие дни, а сейчас на мосту через Москву-реку уже сами недовольные в кровь, без всякой жалости мутузят омоновцев и ментов. И те панически бегут, теряя амуницию.

Самая ужасная картина, которую до сих пор цепко удерживает память: один из избиваемых толпой заскакивает в кабину «Урала» и выжимает газ. Под колёса многотонного грузовика попадает демонстрант. Мне никогда не приходилось видеть, как человек превращается в бесформенный мешок размером в половину человеческого тела. Непонятно, куда делись руки и ноги. Мужчина, в котором переломано всё, что только можно, ещё не чувствует боли, губы шевелятся, по лицу расползается мертвенная белизна.

А вот уже бывшее здание СЭВ, ныне мэрия — свечка прямо напротив Белого дома. Толпа триумфально катится мимо, она ликует, поскольку одержала первую победу за неделю баталий, развернувшихся в центре Москвы. В эти минуты по людям из мэрии начинают стрелять. Первые раненые. Я уже не помню сейчас, были ли убитые. Но это принципиальный момент — вечером я скажу об этом в эфире «Радио Свобода»: первыми оружие против безоружных людей применили силовики, защищающие интересы президентской власти. Дальше события, подогретые выстрелами, срываются в неконтролируемый штопор: объявленный парламентом президентом Руцкой на балконе Белого дома даёт указание брать штурмом мэрию и «Останкино».

Мэрия пытается отстреливаться. Помню Шурыгина, которого ранили прямо у входа, генерала Альберта Макашова, организовавшего, чтобы не допустить короткой и беспощадной расправы, живой щит. Если бы не он, думаю, омоновцев не выпустили бы из здания, а растерзали прямо на месте. Часть толпы рассаживается в автобусы и поливальные машины, из которых была сооружена последняя линия оцепления, и направляется в сторону «Останкино».