Вся правда о нас

— Вот именно это я и имел в виду, когда говорил про опыт. Пока его недостаточно, любые разговоры о том, что неинтересных событий вообще не бывает, бесполезны. Впрочем, что касается твоих урдерских приятелей, ты и сам должен понимать, что щедрая судьба подкинула тебе любопытнейшую головоломку. А что ты пока не любишь, да и не особо умеешь их решать — так просто ещё не успел войти во вкус. Ничего, войдёшь.

— Штука ещё и в том, что головоломка поджидала меня в месте, где я искал совсем другого, — признался я.

— Другого — это чего?

Я пожал плечами.

— Даже не знаю. Другого, и всё. Чего-то прямо противоположного. Возможно, просто утешения?

— А. Ну, на твоём месте, я бы на это не особо рассчитывал. Не того ты склада человек, чтобы принять утешение из чужих рук. Может, и дадут, да взять не сумеешь. Всё, что ты можешь сделать, когда что-то идёт не так — встать, засучить рукава и исправить, если получится. А если не получится, лечь и умереть.

— Похоже на правду, — неохотно признал я.

— Я бы на твоём месте говорил это с другой интонацией. Торжествующей.

— Ладно, — кивнул я. — Потренируюсь.

И честно тренировался до самого вечера. Не уверен, что преуспел в искусстве торжествующей интонации, но настроение себе более-менее поднял. И всем окружающим за компанию.

А когда я уснул, мне снова приснилась игра в Злик-и-злак.

У моей партнёрши были знакомые черты и глаза цвета штормового моря; я не сразу, но всё-таки вспомнил, что она уже снилась мне вчера, хотел сказать: «Я тебя узнал», — и спросить, откуда она такая взялась и зачем снится мне вторую ночь кряду. Но грешным делом испугался, что от таких разговоров проснусь, не доиграв партию, а она вышла увлекательная, жалко было бы не довести её до конца.

Впрочем, доиграть по-человечески всё равно не получилось. После очередного броска кубика сероглазая женщина с досадой воскликнула:

— Злок-йок, не мой, а зелёный! Лучше уж просыпайся прямо сейчас. У тебя есть дела поважнее, чем обыгрывать меня.

От неожиданности я рассмеялся, а потом всё-таки проснулся. Скорее от собственного смеха, чем по команде, но это всё равно было досадно. Не столько из-за ускользнувшего от меня выигрыша — строго говоря, по правилам я всё равно уже победил — сколько потому, что за окном ещё стояла глухая ночь, без малейшего намёка на предрассветную синь, а сна — ни в одном глазу. Хотя проспал я максимум часа два, обычно мне и втрое больше недостаточно.

«Дела поважнее», ишь! Какие это, интересно?

Нет ответа.

Какое-то время я слонялся по дому, замышляя лютые злодейства. В смысле, прикидывая, нельзя ли прямо сейчас кого-нибудь разбудить. И вовсе не потому, что я так уж люблю мучить людей, просто спросонок в бедную мою голову лезли мысли, одна мрачнее другой. Самый простой способ от них избавиться — с кем-нибудь поболтать.

Есть, впрочем, и специальные магические приёмы, но проку от них немного, потому что они рассчитаны на помощь другим. А самого себя спасать полагается старыми добрыми дедовскими методами: волей и разумом, постом и молитвой, медитацией и психоанализом. Ещё можно почитать книжку, в идеале, увлекательный детектив. Но художественной литературы ни в Соединённом Королевстве, ни вообще нигде в Мире нет[24], и это самый большой недостаток нашей здешней жизни.

Впрочем, возможности таскать книги из Щели между Мирами никто не отменял. Так что на самом деле беда не в отсутствии детективов, а во мне самом. Просто я уже отвык утешаться таким способом. И любым другим способом тоже. Джуффин совершенно прав, мне нужно не утешение, а возможность немедленно всё исправить, даже когда её нет.

Особенно когда её нет.

Поэтому я не стал никого будить. Ну и ещё из чувства самосохранения, всё-таки когда имеешь дело почти исключительно со злыми колдунами, лучше не тревожить их понапрасну, а то проклянут спросонок, и бегай потом с лиловым лицом и, к примеру, менкальими рогами, на радость любопытным школьницам: ой, а что это у нас на улице такое интересное появилось? Мама, мама, смотри! А ты людей в такое превращать умеешь? А я когда вырасту, научусь?

Вместо того, чтобы поднимать переполох, я просто закутался в тёплое зимнее лоохи и вышел из дома. Обычно пешие прогулки меня успокаивают, как медитация, психоанализ, пост и молитва вместе взятые. Видимо, молюсь я ногами, и анализирую тоже ими. И пощусь, и медитирую заодно. А голова у меня просто для красоты.

Аргументом в пользу этого предположения может служить тот факт, что никаких конкретных идей в моей голове в ту ночь не было. Пойти пройтись — и всё. А ноги, меж тем, прекрасно знали, о каких «делах поважнее» шла речь, и куда мне в связи с этим надо.

Туда они и пошли.

Их замысел стал мне очевиден только через час, когда я обнаружил себя у Ворот Трёх Мостов. Это не единственный путь из Старого Города в Новый, но самый короткий и удобный. Я через них сегодня уже дважды проезжал.

Вернее, вчера.