Вся правда о российских евреях

И нет народа, который не оказывался бы жертвой завоевания, притеснения, истребления, насилия. Нет. И не может его быть, потому что не может быть никогда.

История XX века нашла почти что поэтические обра­зы, в которых это можно выразить: каждый народ бывал в положении немецких нацистов — деловитых убийц с автоматами на шее. Само по себе оружие совершенно не важно — в Кампучии треть населения забили мотыгами. Важно состояние умов.

И точно так же каждый народ был в положении ев­реев, загнанных в Варшавское гетто. Опять же — имеют значение не этнографические детали.

Стоит нам всмотреться в события самой недавней ис­тории, как мы обнаружим — немцы в Восточной Пруссии, в западных областях Польши, на севере Чехии были ев­реями. Их дома утюжили танки, по ним били из самолетов на бреющем полете; победители расстреливали немцев в противотанковых рвах и топили в море на баржах.

Поляки были в роли евреев в Освенциме и и Треблинке, да и в Катыни. А в роли немецких нацистов в Катыни выступали сотрудники НКВД — тогда уже и основном этнические русские. Белорусы были евреями в Хатыни.

Чехи — в Лидице. Французы — в Орадуре. Англичане — в Ковентри. Украинцы и русские — в таком количестве случаев, что нет смысла указывать конкретное место и время.

Каждый народ охотно вспомнит о событиях такого рода. Этому учат, многие места массовых истреблений попали в учебники, популяризируются в книгах и кино­фильмах.

Несколько сложнее с теми случаями, когда не «они» истребляли «нас», а «мы» — «их». Этого «мы» стараемся не помнить. Все «мы», любого рода-племени. В какой-то степени это лицемерие даже симпатично, потому что указывает на некоторую эволюцию морали. Со времен Древнего Рима стало очень уж непопулярно оказываться в роли немецких нацистов. Настолько непопулярно, что это стараются скрывать.

Память о прежних обидах позволяет оправдывать случаи, когда народ оказывается в роли коллективного насильника. О таких случаях стараются умалчивать и кол­лективная память, и письменные документы.

Сложность в том, что ведь, если событие не обсужда­ется, оно вовсе не исчезает ни из истории, ни из народной памяти. Если факты как бы «не существуют» и обсуждать их становится глубоко неприличным, изменяется только одно: они загоняются внутрь, в коллективную подкорку народа. О чем-то или знают, но молчат, или смутно дога­дываются, но очень стараются не догадаться.

В жизни каждого народа есть такие стыдные, ему са­мому неприятные эпизоды, которые он старается забыть. И конечно, никогда не забывает.

На мой взгляд, существует принципиальное, качест­венное различие между общественным сознанием ди­ких племен, не скрывавших насилия, и общественным сознанием цивилизованных людей, стыдливо прячущих насилие. Вот хроника 1915 года: турки режут армян. Почему у турецких солдат такие хмурые, неприветливые лица? Почему они отворачиваются от камеры, закрывают ладонями лица? Они же совершают патриотический долг, черт возьми! Ассирийцы вели себя не так: они гордо по­хвалялись своим зверством.

Сейчас пусть не все человечество, но какая-то его большая часть пытается выйти на следующий уровень развития. Европейцы пытаются настолько понизить уро­вень общественной агрессивности, чтобы стало реально вообще покончить с взаимным притеснением и истреб­лением. Навсегда.

Поставив такую задачу, европейцы занялись делом, которое показалось бы невероятным не только ассирийцам и римлянам, но даже британцам и русским XIX столетия: они говорят, думают и пишут не о чужих, а о собственных преступлениях.

В силу уникальности своей исторической судьбы немцы первыми стали собирать не свидетельства того, что делалось другими по отношению к ним — а что делалось ими по отношению к другим народам. Сегодня Германию захлестывают волны покаянного психоза — иначе не назовешь. Упомянуть о геноциде немцев в Восточной Пруссии, в западных областях Польши, в Судетской об­ласти Чехии — непопулярно. Более того — это опасно. Этот человек что же, становится на сторону нацистов?! С такими типами нельзя иметь никакого дела!

Вот поминать к месту и не к месту «преступления не­мецко-фашистских захватчиков» — это признак знания истории, приличного поведения и лояльности к нынешней ФРГ.

Как бы ни раздражал покаянный психоз сам по себе — а в нем знамение новой эпохи. И не одним немцам он свойственен — еще в 1964 году польские епископы направили в Германию послание со словами «Прощаем вам и сами просим прощения». Недавно и правительство Испании принесло извинения евреям за изгнание их из страны в 1492 году. А Папа Римский покаялся от имени католической церкви за все акты антисемитизма, допу­щенные Церковью за две тысячи лет.

Позволю себе задать простой, жесткий вопрос: а спо­собны ли епископы русской православной церкви напра­вить такое послание раввинату? Неважно, в Московскую синагогу или главному раввину Израиля... Главное — спо­собны или нет?