Л. Чурсина: При поступлении я читала то же, что в школьном литературном кружке – «Белый пудель» Куприна. Кусочек, где ночью мальчик прокрадывается и спасает пуделя,
и пудель радостно визжит. И я вот визжала, лаяла. Мне сказали: «Так, хватит!» Потом я читала «Лягушка и вол» и с испугу перепутала – не лягушка на вола прыгнула, а вол на лягушку. В общем много было нелепостей…М. Г.:
Л. Чурсина: Ну как?
(Она показывает, все покатываются со смеху.) И даже громче.М. Г.:
Л. Чурсина: Да, я во ВГИКе вроде бы прошла, в ГИТИСе и в Щукинском, и, по-моему,
даже в Щепкинское подавала. Понаслышке я знала, что все абитуриенты поступают сразу в несколько вузов – кто где пройдет. Ну а потом, уже немножечко освоившись, мне стало понятно, что более всего котировался актерский факультет в Щуке. Заместитель ректора поставила меня к стене в аудитории и попросила сказать «мама». Я пропищала. У меня был очень высокий голос. Знаете, такая высокая девица, с косой, в самом нарядном платье, которое мне мама сшила на выпускной бал, у меня было такое декольте, что мне казалось – я просто обнажена до пояса. И она попросила меня сказать «мама». Она сказала, что для моих внешних данных у меня очень высокий голос, надо его опустить. Я жутко обиделась, но послушалась.Уже во время учебы Чурсина стала активно сниматься в кино. Но в театрах не любят новичков, известных всей стране. Легко ли было нашей героине в начале пути?
М. Г.: У
Л. Чурсина: «Утренние поезда», «На семи ветрах», «Когда деревья были большими» – это были такие эпизодические роли. И когда я пришла в театр Вахтангова, еще только снималась «Донская повесть» – первая картина, где у меня была главная роль. Она как раз пришлась на конец учебы, так что где-то в конце 4-го курса я начала сниматься и, уже завершив учебу, поступив в театр, отпросилась сразу на съемки.
М. Г.: