Вся синева неба

Время неспешно течет в Эусе. Шрамы потихоньку заживают. Палящее солнце продолжает сжигать растительность. В следующие три дня Эмиль занимается починкой велосипеда Анни. Устроившись на булыжной мостовой перед жилищем Анни и ее мужа, в тени домика, он никуда не спешит. Попутно размышляет. Анни каждый час приносит ему лимонад. Летом она не работает. В остальное время делает украшения и продает их. Летом она сидит с внуками, которые приезжают на каникулы. Дети кружат вокруг Эмиля, им интересно наблюдать за ним с его инструментами и перепачканными смазкой руками.

Днем Жоанна уходит разведывать места вокруг Эуса. Она возвращается с разноцветными букетами мимозы[2] или других растений, с исцарапанными руками.

Вечерами они допоздна играют в скрабл. Им не надо завтра отправляться в дорогу, не надо составлять маршрут, сверяться с расписанием. Во время партий в скрабл они не разговаривают. Включают музыку фоном — они нашли маленький радиоприемник на этажерке с книгами — и молча выкладывают фишки.

Однажды вечером она спрашивает:

— Ты решил, что делать с твоим телом, когда ты умрешь?

Он так поражен вопросом, что несколько секунд молчит.

— Что?

Это единственное, что он может произнести, вновь обретя дар речи.

— Ты хочешь, чтобы тебя кремировали или похоронили?

— Я…

Почему он никогда не задумывался над этим вопросом? Он чувствует себя перед Жоанной полным идиотом.

— Я… Я думаю, мне без разницы.

Они продолжают играть, и она не моргнув глазом выкладывает слово ксилофон.

— А ты?

Ей-то не надо задумываться, чтобы ответить:

— Я хочу, чтобы меня кремировали. Тогда я смогу улететь.

Она переворачивает свою дощечку. У нее нет больше фишек. Она выиграла партию.

Велосипед починен. Эмиль снова ходит кругами по студии. Жара в августе невыносимая. Пришло предупреждение синоптиков. Миртиль больше не выходит во внутренний дворик. Сидит в гостиной. Много спит. Малейшее усилие ее утомляет. Жоанна окончательно поставила крест на объявлениях, на попытках пристроить Пока. Эмиль представляет, как тяжела будет разлука, когда им придется снова отправиться в путь. Что станется с котенком? Может быть, Анни согласится взять его себе? Может быть, подарит его внукам… Убить его она не сможет. Он будет уже игривым и самостоятельным…

В середине августа они идут в мэрию подать документы на бракосочетание. Они собрали все. Но служащая говорит, что их заявление будет заморожено до 26 августа, когда исполнится месяц с их переезда в Эус. Осталось потерпеть еще две недели. Однако оглашение будет сделано заранее. Удовлетворенные, они идут по булыжным мостовым Эуса.

— Я думаю, надо поискать какую-нибудь работенку, чтобы дотерпеть, — говорит Эмиль.

Жоанна кивает.

— Возможно, Анни сможет тебе помочь. Она всех здесь знает.

Миртиль, кажется, довольна, узнав вечером, что Эмиль собирается искать работу.

— Надо же кормить малыша, — говорит она, взглянув на них строго.

Первой протестует возмущенная Жоанна:

— Никакого малыша нет, Миртиль!

Но старушка ей все равно не верит.

В Эусе начинается фестиваль искусств. Это ежегодное событие, привлекающее тьму народу. Десятки мастеров заполоняют улочки: актеры, художники, рисовальщики, музыканты, мимы… Гулко разносятся шаги, смех, возгласы. Пока Миртиль сидит в холодке в своей гостиной, Жоанна с утра до вечера пропадает на фестивале.

Эмиль сказал Анни о своем желании найти работу, и она ответила:

— Я займусь.

В качестве мелких подработок Анни посылает его к своим знакомым во все концы деревни. Он помогает очистить чердак, сменить колесо, починить этажерку, донести покупки… Люди вручают ему банкноты и предлагают пообедать. Он замечает, что провалы в памяти стали все реже. Ему кажется, что дело в стабильности и безмятежности его новой жизни. Он так занят, что с Жоанной встречается только мельком. Миртиль же обычно спит, когда он возвращается домой.

— Я видела оглашения у мэрии. Там были ваши имена. Когда же свадьба?

Анни задает ему вопрос, когда он заходит вечером, чтобы вернуть ящик с инструментами, который она ему одалживает.

— В конце месяца. Они предложили нам на выбор две даты. 30 или 31 августа. Мы должны быстро ответить.

Анни режет морковку с одним из внуков на коленях.

— Кто-нибудь из ваших родных будет?

Он качает головой.

— Нет. Это будет просто гражданский брак.

— А свидетели?

— Мы попросили служащих мэрии.

— Ох.

Анни, похоже, разочарована. Она ожидала настоящей свадьбы.

— Так ни платья, ни обручальных колец?

— Нет. Ничего этого.

—

Однажды утром Миртиль сильно смущает их, когда они спускаются по лестнице из студии. Она ждет их у ступенек, Каналья жмется к ее ногам, а в руках у нее большой кусок белых кружев. Первой понимает Жоанна. Она издает удивленное «ох», окончательно смутившись. Эмилю требуется несколько секунд, чтобы понять.

— Думаю, у тебя нет свадебного платья…

Жоанна проглотила язык. Эмиль ничем не может ей помочь. Он так и стоит с приоткрытым ртом. Миртиль принимает это за волнение.

— Это мое свадебное платье. Ему лет шестьдесят, но я очень его берегла… Не думаю, что оно вышло из моды. В крайнем случае будет выглядеть на тебе винтажным.