Вся твоя ложь

Итак, свидетели положительных моральных качеств характера подсудимого прибыли. Зора знакомит меня с ними. Как я и предполагала, более представительный и менее лощеный на вид – это епископ. Другой джентльмен, стильно одетый и манерный, оказался недавно вышедшим на пенсию бывшим директором школы-интерната в Оксфордшире. Они оба обнимают и приветствуют Джереми, их голоса полны сочувствия.

– Мне так жаль, что мой отец сегодня не смог присутствовать на заседании, – говорит им Джереми, – но он передает вам большой привет.

– Ой, не выгораживай этого никчемного чертова человечка, – перебивает его Александра. – Его единственный сын находится под следствием, а он ни разу не показался на слушании.

– Пожалуйста, не начинай, – останавливает ее Джереми. – Ты же знаешь, что он сам сейчас застрял на одном сложном деле. – Затем он снова поворачивается к двум мужчинам: – Я знаю, что он был бы очень благодарен вам за то, что вы нашли время, чтобы прийти сюда. И, разумеется, я тоже вам обоим очень признателен.

– Конечно, конечно, сын мой. Я очень рад, что могу быть полезен, сказав несколько слов в защиту твоего доброго имени, – заявляет епископ.

Директор кивает в знак согласия.

– Я попрошу вас обоих пока что не входить в зал судебного заседания, а подождать снаружи, – обращается к ним Барбара. – И если нам повезет, то ваши показания могут вообще не понадобиться. Но пока, если вы не против, прошу вас посидеть здесь. А я сообщу судебному приставу, где вы находитесь, чтобы вас могли пригласить в зал в случае необходимости.

Оба мужчины кивают в знак согласия и садятся в коридоре. А мы идем в зал судебного заседания. Пока остальные занимают свои места, мы с Зорой стоим в глубине зала.

– У тебя усталый вид, – говорит мне моя подруга. – Как вообще дела? С подругой Робин из класса все в порядке?

– Я даже не знаю. Кажется, с тех пор в ее состоянии нет никаких улучшений. Робин, конечно, держится бодрячком, но я вижу, что это ее сильно беспокоит.

– Я же говорила тебе, что эта школа для Робин – скверная идея…

Я бросаю на нее пронзительный взгляд, и она поднимает руку в извиняющемся жесте:

– Извини, извини, я знаю. Я все поняла.

– Кстати, говоря об ужасных родителях… Странно, что отец Джереми вообще не явился на суд, – удивляюсь я. – Хотя если он хоть в чем-то похож по характеру на свою бывшую супругу, мать Джереми, то это, наверное, только к лучшему.

Зора закатывает глаза и смеется. Я сажусь позади Барбары, готовясь к началу слушания. Появляется судья.

– Не соблаговолите ли вы, Ваша честь, вынести решение по поводу того, что я вчера от имени подсудимого представила вам ходатайство о прекращении данного уголовного дела?

– Да, я как раз собираюсь это сделать.

Барбара бормочет извинения, но судья продолжает:

– Я внимательно рассмотрела ваше заявление, мисс Карлайл. И хотя я ценю достоинства того, что вы в нем изложили, однако абсолютно бесспорно, что данное дело целиком базируется на доверии к истцу. Следовательно, по моему мнению, этот случай должен быть всесторонне рассмотрен коллегией присяжных, и на этом основании я отклоняю ваше ходатайство. Слушание по данному делу будет продолжено.

Она делает паузу.

– Однако я с сожалением сообщаю суду, что из-за неожиданного личного обязательства мне придется завершить сегодняшнее слушание в обеденное время, чтобы возобновить его в понедельник утром.

Барбара поднимается на ноги:

– В свете этого, Ваша честь, возможно, было бы разумно вызвать сегодня только двух свидетелей, которые присутствуют сейчас здесь. А самого обвиняемого пригласить для дачи показаний уже в понедельник утром.

Судья смотрит на прокурора. Эдвард Кайод встает:

– Я не возражаю против такого порядка действий, Ваша честь.

Судья согласно кивает.

Когда первый свидетель предстает перед судом, Барбара поворачивается ко мне и бормочет:

– И все же это позор. Я надеялась, что уже сегодня мы избавим нашего клиента от этих страданий. Я, разумеется, совершенно убеждена, что ему вынесут оправдательный приговор, но я полагаю, что суду требуется соблюсти все формальные процедуры.

Я киваю. Она права. Я оглядываюсь на Джереми. Он смотрит прямо перед собой с пустым выражением лица. И только слабое подергивание в уголке губ указывает на то разочарование, которое он, должно быть, сейчас испытывает.

Барбара сначала знакомит директора с его собственными показаниями в защиту обвиняемого. Он читает каждую строчку этого документа, отшлифованного до совершенства, размеренным отточенным голосом. Это не биография бывшего ученика, а просто какое-то житие святого… Небольшая щепотка легкой критики импульсивной натуры Джереми в юности, брошенная в эту бочку сплошной слащавой похвалы, делает его рассказ еще более впечатляющим.

Присяжные кивают, на лицах большинства из них написано одобрение. Эдвард хорошо умеет держать свои эмоции под контролем. В противном случае, думаю, слушая это повествование, он постоянно закатывал бы глаза к небу. Когда прокурора спрашивают, не хочет ли он провести перекрестный допрос свидетеля, Эдвард поднимается с места.