Вся твоя ложь

– На данном этапе своей адвокатской практики я пока что не имею права вести дела самостоятельно… Я думаю, что если ты сейчас скажешь им, что ты возражаешь против осмотра дома, то им придется подавать заявление на выдачу ордера на обыск. Я не знаю точно, какова вероятность того, что они его получат, но думаю, что шансы на это очень велики. В сложившихся обстоятельствах, может быть, тебе лучше позвонить адвокату?

Джулия пренебрежительно отмахивается:

– Пусть ищут. Мне все равно. И я не собираюсь вызывать сюда своего адвоката. Пусть полицейские убедятся, что я не сделала ничего плохого. – Она снова смотрит на меня, и выражение ее лица становится еще более враждебным. – И вообще, что ты здесь делаешь?

– Николь попросила меня приехать, – объясняю я.

– Как странно, – говорит Джулия. – Ну что ж, представление окончено. Вы обе можете идти.

Я смотрю на Николь, которая пожимает плечами, выражение ее лица нейтрально, хотя на шее появляются розовые пятна.

– Я подумала, что Сэди может быть чем-то полезной, – говорит она.

– Да… Я просто сама не знаю, что делать. Не думаю, что кто-то может мне помочь в этом вопросе, – заявляет Джулия. – Тебе тоже надо уйти. Всем вам. Возможно, мне придется терпеть полицию в своем доме, но я не обязана терпеть тут всех вас. Убирайтесь отсюда. Пожалуйста.

Она выходит из комнаты, хлопнув за собой дверью. Я поворачиваюсь к Николь:

– Нам надо уйти.

– Я не хочу оставлять ее в таком состоянии.

И все же, сказав это, Николь встает и берет свою сумку. Пиппа уже стоит рядом со своим рюкзачком, и мы все выходим из дома. Робин шагает около меня, хлопая глазами.

– По крайней мере, полиция здесь. Они присмотрят за ней, – успокаиваю я Николь.

Полицейские стоят на ступеньках. Я оглядываюсь назад и смотрю на дом. Утро сегодня довольно мрачное, тяжелые тучи висят низко, в цокольном этаже дома Джулии горит свет. С улицы я отчетливо вижу фигуру Джулии, которая движется сквозь череду йогических поз «приветствия солнцу». Я тяну Николь за руку, указывая на цокольный этаж. Мы смотрим, как Джулия скручивается в позе собаки.

Из дома выходит мужчина-полицейский. Он спрашивает у нас наши имена и контактные данные. После того как он все записал, я оглядываюсь на дом, чтобы посмотреть, продолжает ли Джулия заниматься. Теперь она стоит на голове, ноги прямо перпендикулярны полу.

– Никогда такого не видел, – бормочет себе под нос полицейский.

– Никогда не видели, как кто-то занимается йогой? – спрашивает Николь.

– Никогда не видел, как кто-то стоит на голове, пока его ребенок в коме, – отвечает он.

Он смотрит на окна цокольного этажа еще секунду, а затем возвращается в дом.

34

Остаток выходных мы с Робин проводим дома. Я борюсь с искушением позвонить Николь или Джулии и спросить, как там Дейзи. Однако я полагаю, что если появятся какие-нибудь новости, они свяжутся со мной сами. Весь этот эпизод полностью выбил меня из колеи. Я очень беспокоюсь о том, какой эффект это могло произвести на Робин. Мы вместе с ней поработали в саду, затем посмотрели фильм.

В ночь с субботы на воскресенье Робин приснился кошмар, и она пришла посреди ночи ко мне в кровать. Но к вечеру воскресенья она стала гораздо спокойнее, вымотанная работой, которую мы с ней проделали в саду, вырубая и подрезая растения. Окна с одной стороны дома стали не так сильно обвиты плющом, в комнаты сейчас проникает больше света. Хотя теперь, конечно, ужасное состояние лакокрасочного покрытия потолков и пола, а также пятна на обоях в комнатах стали куда более заметны.

– Это и вправду может быть хорошим домом для нас, – говорит Робин ранним воскресным вечером, окидывая взглядом гостиную. – Мне здесь нравится даже больше, чем в доме у Джулии. Наш дом более комфортный и уютный.

Я скептически обвожу комнату глазами, останавливаясь взглядом на пятнах на стенах, на старом газовом камине, на обшарпанной каминной полке, которая пустует с тех пор, как я выкинула оттуда все статуэтки.

– Неужели? – удивляюсь я.

– Правда, мам. Мы же делаем этот дом своим собственным, как говорят в той песенной передаче по телевизору. Если мы его еще немного подремонтируем, он будет выглядеть просто великолепно. Мы могли бы даже разобрать твою детскую комнату.

– Посмотрим, милая. Посмотрим. В любом случае, сейчас уже пора спать.

Я обнимаю ее.

– Знаешь, завтра может быть очень тяжелый день. Мы еще ничего не слышали о Дейзи. Наверное, будут какие-то новости.

Робин обнимает меня в ответ.

Наступает утро следующего дня, и снова возобновляются наши походы в школу и из школы. Несмотря на то что я отчаянно хочу выяснить, как обстоят дела у Дейзи, да и у Джулии тоже, я отправляюсь в суд. Я получила сообщение от Барбары, подтверждающее, что заседание сегодня состоится:

«Истец Фрея полностью оправилась от своей „мигрени“ (в тексте Барбары так и написано это слово в кавычках), и суд, безусловно, будет заседать».