Вся твоя ложь

– Да. Когда в последний раз мы… Я была с ним, он пошел в туалет, чтобы выбросить презерватив. Он оставил свой бумажник на столе. Я сфотографировала его водительские права. Поэтому у меня был его адрес.

В этот момент ее голос звучит очень напряженно.

– Зачем вы сфотографировали его водительские права? – спрашивает Эдвард.

– Потому что на них была его фотография. А я хотела, чтобы у меня была его фотография. И, наверное, я также хотела узнать его адрес. Так, на всякий случай. – Она выпрямляется. – Вообще-то, я не собиралась этого делать, но ничего не смогла с собой поделать.

– И что вы сделали с этим адресом?

– Я пошла туда. Я хотела у него попросить его номер телефона, чтобы я снова могла писать ему теперь, когда я потеряла свой айпад. Моя мама была очень сердита на меня, и она не собиралась покупать мне новый. Поэтому я больше не могла пользоваться мессенджером.

– Хорошо. Давайте вернемся к тому дню, когда вы отправились по его адресу. Он был дома?

Фрея делает паузу.

– Да. Он был дома. Но он был очень зол на меня за то, что я пришла к нему домой. Он сказал, что это очень глупо и незрело с моей стороны. И я ушла.

Голос Фреи звучит сердито, как будто воспоминания об этом случае все еще свежи в ее памяти.

– И что вы тогда почувствовали? – спрашивает Эдвард.

– Я почувствовала себя просто ужасно. Я думала, что у нас с ним есть что-то особенное.

Наступает некоторая пауза, пока Эдвард просматривает свои бумаги. Я тщательно конспектирую все это. И по тому, как Барбара вскидывает голову, внимательно слушая Фрею, я понимаю, что она тоже считает этот инцидент очень важным. Поэтому я стараюсь записать все как можно более детально и подробно.

Прокурор снова встает и задает вопрос:

– После этого вы видели обвиняемого еще раз тем летом?

В первый раз за все слушание Фрея действительно начинает плакать. Несколько всхлипываний вырываются у нее из груди, прежде чем она закрывает рот рукой. Она трет глаза тыльной стороной ладони. Теперь она гораздо больше похожа на школьницу, которой, собственно, и является. Хотя ее расстроенный вид и ее слезы не делают присяжных более сочувствующими. Они ерзают на стульях, а одна женщина поглядывает на часы. Судебный пристав подает Фрее еще один стакан воды, и она пьет из него. Судья спрашивает, может ли она продолжать или ей нужен небольшой перерыв.

– Все в порядке, – говорит Фрея. – Я могу продолжать. – Она поднимает подбородок и расправляет плечи. – Да, я видела его еще раз тем летом. Это было в августе. Я тогда жила в доме моего отца в Суррее. Мне там было очень скучно, и отца практически никогда не было дома. Поэтому я решила вернуться к маме. Однажды рано утром я просто ушла оттуда, потому что там снова была эта глупая подружка моего отца, а она мне очень не нравится. Я поездом добралась до Лондона, но потом, вместо того чтобы вернуться к себе домой, я решила поехать к нему на квартиру, чтобы увидеть его. Я заказывала для него книгу, специальное ограниченное издание «Фанни Хилл», и хотела подарить ее ему. Я подумала, что если я сделаю ему подарок, то, может быть, он перестанет злиться на меня и я снова буду ему нравиться.

– Понятно, – говорит Эдвард. – Итак, когда вы пришли к нему домой, сколько было времени?

– Около девяти утра.

– Дома вас никто не ждал?

– Нет, не ждал. Я ничего не сказала маме о своем приезде. Я сразу же поехала к Джереми.

– И что произошло, когда вы туда добрались?

– Я собиралась позвонить в дверь, но слишком боялась. Поэтому я спряталась в подъезде недалеко от двери его квартиры и стала ждать, не выйдет ли он.

– И кто-нибудь выходил?

Я смотрю на лицо девушки, пока она рассказывает это, и чувствую озноб. Она молчит. На мгновение все вокруг как будто становится совершенно мрачным.

Она медленно поворачивается к Эдварду:

– Да. Джереми вышел.

– Он был один или с кем-то еще?

Фрея смотрит прямо на Джереми:

– Он был с кем-то еще. С девушкой. Я не знаю ее.

Я смотрю на него, но он, как всегда, опустил голову.

– И что они делали?

– Он прощался с ней. Она выглядела так, словно провела у него всю ночь. Сам он был в халате. Он целовал ее целую вечность, а потом она ушла.

На лице Фреи появляется выражение триумфального торжества возмездия, которое быстро сменяется печалью.

– И что же вы сделали?

– Я так и сидела в своем убежище, они меня не заметили. Как только он закрыл дверь в квартиру, я сунула книгу в почтовый ящик и ушла.

– Вы все еще хотели сделать ему подарок, даже после того, как видели, что он целует другую девушку?

– Да. Я подумала, что это может заставить его почувствовать свою вину передо мной, – отвечает Фрея с глубокой печалью в голосе.

– А вскоре после этого вы кому-нибудь рассказывали о том, что произошло между вами и обвиняемым?

– Да. Я рассказала своей маме, но она мне не поверила, обвинив меня в том, что я все выдумала. Поэтому я сама позвонила в полицию. Вот тогда-то все и началось.

Она обводит взглядом зал судебного заседания, словно ошеломленная всем происходящим, а потом опускает голову.

37