Вся ваша ненависть

Деванте переводит взгляд на меня, а папа говорит:

– Она права. Ты от кого-то прячешься. От Королей или Послушников?

– Не от тех ли Послушников из парка? – спрашиваю я.

– Давай ты не будешь лезть не в свое дело? – огрызается Деванте.

– Ты в магазине моего папы, так что это мое дело.

– Эй, – встревает папа. – Серьезно, от кого прячешься?

Деванте смотрит на свои поношенные «конверсы» – им мой комплект для ухода уже не поможет.

– От Кинга, – бормочет он.

– Кинга или его шайки? – уточняет папа.

– Кинга, – повторяет Деванте громче. – Он хочет, чтобы я разделался с типами, которые убили моего брата. А я не хочу, чтобы их трупы повесили на меня.

– Ага, я слышал про Дэлвина, – говорит папа. – Мне жаль. Что случилось?

– Мы были на вечеринке у Большого Дэ, и туда завалились Послушники. Начался замес, и один из этих трусов пальнул Дэлвину в спину.

Черт. Это та же вечеринка, на которой были мы с Халилем. Из-за перестрелки мы и уехали.

– Большой Мэв, как вам удалось выйти из игры? – спрашивает Деванте.

Папа поглаживает бородку, пристально его изучая, а потом произносит:

– С трудом. Мой отец был Королем. Адонис Картер. Настоящий гангстер старой школы.

– Йоу! – выдыхает Деванте. – Он ваш папаша? Большой Дон?

– Ага. Самый крупный барыга в истории нашего города.

– Йоу, мужик, охренеть! – выдыхает Деванте, светясь, как фанатка. – Мне рассказывали, что на него работали копы и все такое. Он поднимал большие бабки!

А мне рассказывали, что мой дедушка был настолько занят, «поднимая бабки», что не находил времени на папу. Есть куча фоток с маленьким папой в норковых шубах с дорогими игрушками и драгоценностями, но дедушки Дона ни на одной из них нет.

– Наверное, – говорит папа. – Я мало об этом знаю. Он сел, когда мне было восемь, и сидит до сих пор. Я его единственный ребенок, поэтому все ждали, что я подхвачу дела. Королем я стал в двенадцать. Черт, выжить можно было только так. Из-за папы на меня все время кто-то нападал, но за мной всегда присматривали другие Короли. Банда стала моей жизнью. Я был готов умереть за дело, если потребуется.

Папа переводит взгляд на меня.

– А потом я стал отцом и понял, что королевские приблуды не стоят смерти. Мне захотелось выйти из игры, но сам знаешь, как она устроена, – легче сказать, чем сделать. Кинг был главарем, и мы с ним дружили, но отпустить просто так он меня не мог. А еще я неплохо поднимал, и потому решение уйти далось мне нелегко.

– Да, Кинг говорит, вы были одним из лучших дилеров, которых он знал, – замечает Деванте.

Папа пожимает плечами.

– Научился у отца. Но на самом деле я был хорош, потому что меня никогда не принимали. И вот как-то ехали мы с Кингом на точку, и нас накрыли. Копы стали допытываться, кому принадлежат стволы. Кинга уже дважды привлекали, и новое обвинение значило бы для него пожизненный, а меня – ни разу, так что я взял ответственность на себя и получил пару лет и испытательный срок. Преданный был как собачка. Следующие три года стали самыми тяжелыми в моей жизни. В детстве я злился на отца из-за того, что он за решеткой, а не со мной, и вот сам оказался в той же тюрьме и точно так же не видел, как растут мои дети.

Деванте хмурится.

– Вы с отцом сидели в одной тюряге?

Папа кивает.

– О нем всегда говорили как о настоящем короле, понимаешь? Как о легенде. Но на деле он оказался лишь немощным стариком, сожалеющим о разлуке с сыном. Самое полезное, что он мне сказал, это: «Не повторяй моих ошибок». – Папа снова смотрит на меня. – Но я их повторил. Меня не оказалось рядом, когда моя малышка пошла в первый класс, да и позднее тоже. И папой она хотела называть другого, а все потому что я был далеко.

Я отворачиваюсь. Он знает, как близки мы стали с дядей Карлосом.

– Но я завязал с Королями, наркотой – со всем. И, поскольку я взял вину на себя, Кинг согласился меня отпустить. Так что те три года того стоили.

Глаза Деванте тускнеют, словно он вспоминает о брате.

– Вам пришлось сесть за решетку, чтобы выйти из игры?

– Я исключение, а не правило, – кивает папа. – Недаром говорят, что гангстером становятся на всю жизнь. Так оно и есть. Нужно быть готовым умереть в банде или за нее. Ты хочешь уйти?

– Да, но сидеть не хочу.

– Он тебя не об этом спрашивал, – говорю я. – Он спросил, хочешь ли ты уйти.

Деванте долго молчит. Потом поднимает глаза на папу:

– Слушайте, я просто хочу жить.

Папа со вздохом гладит бороду.

– Ладно. Я тебе помогу. Но клянусь, если снова возьмешься за старое и начнешь торговать, пожалеешь, что Кинг с тобой не разделался, потому что будешь иметь дело со мной. В школу ходишь?

– Ага.

– И как оценки?

Деванте пожимает плечами.

– Это что еще за хрень? – Папа копирует его жест. – Знаешь оценки, так говори!

– Ну типа, пятерки, четверки, все такое, – бормочет Деванте. – Я не тупой.

– Ладно, хорошо. В школу чтоб ходил обязательно.

– Черт, я не могу вернуться в здешнюю школу. Там Короли. Вы ведь понимаете, что это самоубийство?

– А я и не говорил, что ты пойдешь туда. Мы что-нибудь придумаем, а пока можешь поработать у меня в магазине. Ночевать будешь дома?

– Не. Там меня караулят парни Кинга.