Вся жизнь конспирация. История семьи нелегалов

— Предупреждали, что я буду? — а сам моргаю правым глазом, мол, выручайте. Те только собрались открыть рот, как вдруг сзади тонкий голосок:

— Нет, не предупреждали.

Оборачиваюсь и… встречаю взгляд жгучих черносмольных глаз, смотрящих на меня с вызовом и укором.

— Простите, — пролепетал я извиняющимся тоном, — пропускаю вас вперед.

Так я познакомился с Галей. Наше знакомство закончилось свадьбой. В план моей подготовки внесли коррективы, нарекли нас Сепом и Жанной и к поездке в долгосрочную командировку стали готовить вместе…

ЖАННА

Родилась я, Федорова (Маркина) Галина Ивановна, 17 февраля 1920 года в городе Саратове в семье русского рабочего. Мои родители были из крестьян. Отец, дед и вообще вся их родня составляли многочисленную семью волжан Маркиных, где были и крестьяне и рабочие. Некоторые из них являлись членами РСДРП, принимали участие в рабочем движении, а затем в Октябрьской революции и гражданской войне. Наиболее известным из них стал мой двоюродный дядя — балтийский матрос Маркин Николай Григорьевич (1893–1918).[1] В ноябре 1917 года он был назначен первым секретарем НКИД, ведомства по иностранным делам, и организовал издание секретных документов царского и Временного правительств. В 1918 году — комиссар и помощник командующего Волжской флотилии. В том же году погиб в бою с белогвардейцами.

Отец мой самоучкой стал электромонтером. Позднее закончил профессиональную школу и получил должность директора мельницы. Сразу после революции вступил в партию большевиков. Последние годы жизни находился на партийной работе. Детство мое протекало тихо, скромно, без каких-либо значительных событий. После смерти отца в 1932 году матери стало трудно воспитывать четверых детей: старшей сестре было четырнадцать лет, мне двенадцать, а два брата еще моложе. Мама работала на мельнице «Центросоюз» и прилагала огромные усилия, чтобы дать нам возможность посещать школу.

Откликаясь на материальные затруднения нашей семьи, моя тетя, сестра отца, Варвара Михайловна Уютная, жившая в Москве, предложила взять на себя заботы по моему воспитанию и образованию, хотя у нее было трое своих детей. Вначале мама и думать не хотела со мной расставаться. Но, поразмыслив, учитывая материальные трудности, решилась на такой шаг. Я была очень привязана к своей семье и боялась разлуки с близкими. И все же поселилась в Москве у тети. В 1937 году окончила десятилетку. Затем работала в Наркомфине СССР и одновременно училась на вечернем отделении Московского высшего технического училища имени Н.Э. Баумана.

В январе 1939 года по путевке комсомола пришла на работу в органы государственной безопасности. Хорошо помню тот вызов в райком комсомола. Шло заседание бюро. Задавали какие-то вопросы, что я отвечала, уже не помню: очень сильно волновалась. Вдруг сообщают:

— Рекомендуем тебя на работу в органы НКВД. Считай это комсомольским поручением.

— А как быть с учебой? — спрашиваю. — Ведь в органах нужны люди подготовленные, с высшим образованием…

— Да не робей ты, — дружески сказал кто-то из членов бюро, — а учиться и там сможешь.

— Хорошо, — отвечаю, — спасибо за доверие.

Так началась моя долголетняя служба в органах государственной безопасности.

Вначале я работала в Транспортном управлении НКВД, занималась техническими, канцелярскими вопросами, но привлекалась и к выполнению отдельных оперативных заданий. Незадолго перед войной эту службу расформировали, меня перевели в другое подразделение.

Что такое война я сполна испытала в суровую осень 1941 года. Но все по-порядку. 22 июня 1941 года, воскресенье, я отдыхала у тети, Варвары Михайловны, на даче в Подрезково по Октябрьской железной дороге. Отмечали день рождения моей двоюродной сестры Лидии. День был солнечный, по-летнему теплый, дышалось легко, ибо накануне прошел сильный дождь. Обычный воскресный день, и казалось, ничего зловещего не предвещало. По соседству справа и слева раздавались звуки патефона, слышались любимые мелодии песен в исполнении Вадима Козина — «Мой милый друг…», «Дружба», где-то звучал голос Михаила Зощенко, читавшего свое знаменитое «Отдыхайте только на даче…». И вдруг вихрем вбежал на террасу двоюродный брат Юрий и, выпучив глаза, едва переводя дыхание, захлебываясь выпалил во весь голос: «Война… Началась война… Немцы напали на нас.» Ошеломленные этой новостью все в оцепенении смотрели на него, не совсем понимая, что он такое говорит. Однако, как только эта горькая весть подтвердилась, я сразу же поспешила в Москву к месту работы. Войдя в служебный кабинет, заметила, что все сотрудники отделения уже на своих местах в тягостном ожидании дополнительной информации и указаний.

Слово эвакуация болью отозвалось в моем сердце, и я отважилась обратиться к руководству Службы с рапортом, чтобы меня оставили в Москве. Эта просьба, хотя и с трудностями, была удовлетворена. Таким образом я оказалась среди сотрудников Управления Судоплатова, которое, наряду с решением многих оборонно-военных задач, занималось подготовкой кадров для заброски в тыл врага.