Читаем Вся жизнь на фото полностью

Он старался меня не спугнуть, потому что, когда радовался, всегда кричал “Ура!”, ну или что-то в этом роде. Даня улыбнулся и взял меня за руку. Она была тёплой, пальцы немного покраснели от струн. Этим прикосновением я поняла, насколько он меня любит.

Может быть, я опять купилась? Нет, не думаю, потому что наши отношения до сих пор продолжаются. Нас называли самой музыкальной парой, мы делали всегда всё вместе, ходили на балы, на праздники. Всегда приходили друг другу на помощь. Прошёл год, мы сделали памятную фотографию. Да, кстати, Даня очень любил меня возить на своём велосипеде. Кристина предложила сделать фото именно с велосипедом, потому что считала, что он очень важен.

В ноябре наши чувства начали ослабевать. Было видно, что Даня редко стал со мной общаться просто так, иногда спорил со мной по-крупному. Часто он говорил мне, что в группе я не занимаю первое место. Ну и в январе мы совсем рассорились, что повергло всех нас в шок. Даня сказал при всех, что ненавидит меня, нашу группу, что никто его не слушает и делает всё по-своему. После этого Даниил ушёл из группы и переехал к бабушке, потому что посчитал, что с такими, как мы жить нельзя. Я понимала, что выгнала Даню, но извиняться перед ним не хотела. Бросить группу, обидеть меня при всех, ну это слишком. Видеть его тоже не хотела, а потом поняла, что погорячилась. Но уже ничего не вернуть. С января по апрель вся группа его презирала, даже Стёпа, который до последнего общался с ним.

Наступил апрель. А в апреле у Дани день рождение. Знала, что мои поздравления словами он не примет, поэтому надо было делать что-то другое. Мне пришла мысль приготовить его любимое пирожное и принести ему, конечно с поздравлением. Некоторые считали мою мысль странной, но только Кристина поддержала меня. Она знала, что мы сильно поссорились, и говорила, что это должно было случиться. Подруга говорила, что нам нужна была перезагрузка, некоторое время не видеться, тогда мы поймём, что любим друг друга. Хоть и Даня наговорил много лишнего, но вскоре я его простила, но не сказала ему об этом. И вот в один апрельский день я отправилась дарить свой подарок, зная то, что он мог не принять. По дороге я представляла всевозможные варианты.

И вот я около его двери в квартиру. Постучаться было страшно, мало ли чего подумает, но и не подарить, тоже неправильно. Зря я что ли ездила на такую даль. Я положила коробку с пирожным рядом с дверью и постучалась, а сама включила лифт и спряталась в него. Лифт начал закрываться, а я услышала, что кто-то открыл дверь. Немного успокоившись, пошла до остановки. Прошло какое-то время, до автобуса оставалось пять минут. Людей было мало, так как все на работе, поэтому можно было чуть-чуть расслабиться. Вдруг мне послышалось, что кто-то бежит и громко дышит от усталости. Но не предав это значения, вновь вставила наушник в ухо. Неожиданно около стены остановки стоит Даня, весь запыхавшийся. Какой-то страх овладел мной. Заметив меня, он сказал:

— Так вот ты где!

Ничего не ответив, я лишь смотрела на него. Было не по себе, руки похолодели. Он встал рядом со мной.

— Ты принесла пирожные? — спросил он.

— Я…

Тут какое-то небольшое молчание.

— Спасибо.

Меня ввели эти слова в ступор. Я тут ожидала такое, а тут совершенно другое.

— Ты уже уезжаешь? — спросил он.

— Да, надо ехать. Не могу остаться.

— Жаль.

Тут подъехал мой автобус, люди начали заходить в него.

— Прости, мне надо идти.

Я пошла в автобус. Севши на своё место, я посмотрела в окно. Он стоял рядом и смотрел на меня с грустным лицом. Вдруг Даня сказал:

— Я тебе напишу.

Автобус отъехал, и всю дорогу я думала о нём. Неужели Даня простил меня? Но что он напишет? Не успев обо всём подумать, автобус остановился на моей остановке. Проверив соцсети, ничего не было от него.

Вечером всё-таки мы с ним пообщались. Я успокоилась, когда увидела, что он не сердится на меня. Даня признал, что поступил глупо и хочет вернуться в группу, но не знал, примут ли его. Под конец разговора он спросил:

— Ты любишь меня?

— Не знаю, смешанные чувства.

На этом наш разговор кончился. Ну и чтобы вас долго не томить, группа приняла его, но главным он не стал. Мы сейчас друзья, но мне кажется, что Даня пытается вернуть наши отношения, но пока я их отвергаю.

Хоть в глубине души я люблю его, но нужно подумать, вдруг наступила на те же грабли.”

— Так вот как всё было, — сказал Тима.

— Да. Я думаю, наши чувства вышли на новый уровень, но сейчас идёт обновление, поэтому нужно подождать.

Часть 11. Напечатанные фотографии

Пролистав альбомы почти до конца, ребята остановились на последней странице. Последняя фотография привлекла внимание ребят.

— Эта фотография сделана недавно? — спросила Марина.

— Да. Здесь мы со всей семьёй: папа, бабушка, дедушка и я, — ответила Настя.

— Дома?

— Ага. Мы тогда праздновали дни рождения.

— Все вместе?

— Ну да. Точнее по второму кругу. Сначала мы праздновали дни рождения, когда надо, а сейчас решили, чтобы все вместе их отпраздновали. Было весело! Только пришлось поработать тамадой.

Перейти на страницу:

Похожие книги

120 дней Содома
120 дней Содома

Донатьен-Альфонс-Франсуа де Сад (маркиз де Сад) принадлежит к писателям, называемым «проклятыми». Трагичны и достойны самостоятельных романов судьбы его произведений. Судьба самого известного произведения писателя «Сто двадцать дней Содома» была неизвестной. Ныне роман стоит в таком хрестоматийном ряду, как «Сатирикон», «Золотой осел», «Декамерон», «Опасные связи», «Тропик Рака», «Крылья»… Лишь, в год двухсотлетнего юбилея маркиза де Сада его творчество было признано национальным достоянием Франции, а лучшие его романы вышли в самой престижной французской серии «Библиотека Плеяды». Перед Вами – текст первого издания романа маркиза де Сада на русском языке, опубликованного без купюр.Перевод выполнен с издания: «Les cent vingt journees de Sodome». Oluvres ompletes du Marquis de Sade, tome premier. 1986, Paris. Pauvert.

Донасьен Альфонс Франсуа Де Сад , Маркиз де Сад

Биографии и Мемуары / Эротическая литература / Документальное
Адмирал Советского флота
Адмирал Советского флота

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.После окончания войны судьба Н.Г. Кузнецова складывалась непросто – резкий и принципиальный характер адмирала приводил к конфликтам с высшим руководством страны. В 1947 г. он даже был снят с должности и понижен в звании, но затем восстановлен приказом И.В. Сталина. Однако уже во времена правления Н. Хрущева несгибаемый адмирал был уволен в отставку с унизительной формулировкой «без права работать во флоте».В своей книге Н.Г. Кузнецов показывает события Великой Отечественной войны от первого ее дня до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное