Читаем Вся жизнь на фото полностью

— Мы должны серьёзно поговорить. Срочно! — сказала подруга.

Я пустила её, и на кухне за чашечкой чая она рассказала мне то, чего принимать не хотела.

— Насть, я, конечно, понимаю, что влюблена в Костю, но ты должна с ним расстаться, — сказала прямо и быстро Олеся.

— Что? С какой стати? — спросила я удивлённо. То вначале она доверяла Константину, говорила, что мы самая красивая пара, а тут заявляет: расходитесь.

— Ты прости, но знать должна это. Он тебе изменяет.

— Откуда ты знаешь?

— Я подслушала один разговор. Хотелось выйти и стукнуть ему по лицу, но не стала.

— Что за разговор?

— Помнишь Тасю Корабль? Ну, которая с длинными чёрными волосами и вечно ходит с большими серёжками.

— Вроде припоминаю. А она-то тут причём?

— А притом. Он ей такое рассказывал, что хотелось так…

— Успокойся! Говори, что он сказал?

— Если в двух словах, то он тебя не любит.

— Доказательства?

— Какие тебе ещё доказательства? Сразу я почувствовала что-то неладное. Ухаживания, проводы, цветы, подарки. Он ведь так очень редко делал. Да, Костя классный человек, не спорю, но иногда невыносимый. До тебя у него была девушка, как раз эта Тая. Он приревновал её к другому, поэтому бросил, а сейчас она вернулась к нему. И они против тебя такое замышляют…

— Не может такого быть. Ты врёшь!

— А вот и не вру. Знаешь, зачем он так вначале с тобой делал? Подумал, купишься ли ты на его ухаживания. А потом при всех на новогоднем бале рассказать, какая ты наивная.

— Нет, нет…

Я сидела и ничего не слышала. Какой-то шум в ушах, глаза затуманились, стало холодно. Голова закружилась, и я прилегла на стол. Вскоре подруга меня разбудила, дала съесть конфету.

— Ты так не переживай. А то мне самой страшно стало. Тебе лучше?

— Вроде да. Спасибо.

— Я буду защищать тебя. Не отходи от меня не на шаг, и если этот ненормальный к тебе будет приставать, то пощады ждать не будет!

— Лучше ничего про него не говори. Мне нужно побыть одной.

— Понимаю. Я попытаюсь тебя сберечь. Таких как ты легко обидеть. Поэтому нужны друзья, как я.

— Пожалуйста, уйди.

Олеся посмотрела на меня с небольшим недовольством. Что-то пробормотав, она вышла из кухни, а потом из дома. Доковыляв до своего уголка, я упала на диван и заплакала. Мыслей было море, горьких и грустных. Хорошо, что отец поздно приходил домой и не увидел моих девичьих слёз.

Я тогда так и не рассказала отцу о случившемся. В школе не выходила из класса и скучала по тем дням, что со мной было. До сих пор не могла поверить в то, что это розыгрыш. Так время дошло до новогоднего бала. Мне не хотелось на него идти, но так как я ведущая, пришлось.

Придя на бал, в глаза сразу бросился Костя. В синем пиджаке и брюках юноша сидел рядом со своими друзьями. Я сразу отвела от него взгляд и пошла на сцену. Во время танца он решил ко мне подойти.

— Сегодня ты как никогда! — воскликнул он.

— Что тебе надо? — спросила я недовольно.

— Не похоже на твою милость. Ты обиделась что ли?

— А не понятно?

— Нет, я же ничего плохого не сделал.

— Пока.

— В смысле пока?

— У тебя же был план опозорить меня на празднике, не так ли?

— Что? Кто тебе такой бред сказал?

— Не важно. Поэтому отойди от меня. Я не желаю тебя видеть.

— А мне хотелось тебя пригласить. Как хочешь. Но знай, что твои слова — полная ерунда.

Костя ушёл, а я, сев на ближайший стул, смотрела на него, как он подходит к той самой Тае, берёт её за руку и танцует с ней. Злость меня переполняла, но делать было нечего. Праздник близился к концу, включили белый танец. Ох, как тогда он мне разрывал сердце. Все танцуют, даже Олеся, а ты сидишь и смотришь.

— Ты даже не пригласишь меня? — спросил вновь он.

— Что же ты ко мне пристал? Я всё сказала.

— А я нет.

Он взял меня крепко за руки, что они быстро похолодели, положил одну на его плечо, другую за спину, и мы начали танцевать. Меня как одурманило: все прошлые обиды улетучились, и я простила его. Зря тогда это сделала.

До марта мы вновь общались, любили друг друга. Я не слушала Олесю, и она на меня обиделась. Мне показалось, что Леся просто меня приревновала к нему и хотела разлучить. В один мартовский денёк он пригласил меня погулять. Мы спокойно гуляли, как вдруг выбегает Тая.

— Привет, любимый! — сказала она.

Меня ошарашило. Любимый?! Она же ему сестра. Он посмотрел сначала на меня, а потом на неё.

— Я пришла. Ведь ты меня пригласил, — продолжила девушка.

— Спасибо! — ответил Костя и подошёл к ней. Я стояла одна, и мне вспомнились слова Олеси. Неужели вновь повелась? Он достал колонку из рюкзака, к нему подошли какие — то ещё ребята. Мне пришла мысль убежать, но, повернувшись и немного уходя, меня за руку схватила Тая.

— Погоди, шоу только начинается!

Что за шоу? Было страшно, я не понимала, что происходит. Зачем они здесь все, что хотят со мной делать? Тут подошёл Костя.

Перейти на страницу:

Похожие книги

120 дней Содома
120 дней Содома

Донатьен-Альфонс-Франсуа де Сад (маркиз де Сад) принадлежит к писателям, называемым «проклятыми». Трагичны и достойны самостоятельных романов судьбы его произведений. Судьба самого известного произведения писателя «Сто двадцать дней Содома» была неизвестной. Ныне роман стоит в таком хрестоматийном ряду, как «Сатирикон», «Золотой осел», «Декамерон», «Опасные связи», «Тропик Рака», «Крылья»… Лишь, в год двухсотлетнего юбилея маркиза де Сада его творчество было признано национальным достоянием Франции, а лучшие его романы вышли в самой престижной французской серии «Библиотека Плеяды». Перед Вами – текст первого издания романа маркиза де Сада на русском языке, опубликованного без купюр.Перевод выполнен с издания: «Les cent vingt journees de Sodome». Oluvres ompletes du Marquis de Sade, tome premier. 1986, Paris. Pauvert.

Донасьен Альфонс Франсуа Де Сад , Маркиз де Сад

Биографии и Мемуары / Эротическая литература / Документальное
Адмирал Советского флота
Адмирал Советского флота

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.После окончания войны судьба Н.Г. Кузнецова складывалась непросто – резкий и принципиальный характер адмирала приводил к конфликтам с высшим руководством страны. В 1947 г. он даже был снят с должности и понижен в звании, но затем восстановлен приказом И.В. Сталина. Однако уже во времена правления Н. Хрущева несгибаемый адмирал был уволен в отставку с унизительной формулировкой «без права работать во флоте».В своей книге Н.Г. Кузнецов показывает события Великой Отечественной войны от первого ее дня до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное