Читаем Вся жизнь на фото полностью

Вот так я живу и стараюсь не показывать свои страдания. Если бы у группы не было таких тяжёлых дней, то, может быть, и уехала с ним, но скучала по своей любимой Беларуси."

— Я не думал, что так всё, — произнёс Тима.

— Не переживай, я привыкла. Бабушка с дедушкой меня не бросят и помогут, — ответила Настя.

— А сейчас ты не уедешь? Из-за группы? — спросила Марина.

— Нет, не уеду. Бросить группу, где и так начало хоть что-то продвигаться, я не могу. Поэтому в Белоруссии буду ещё долго.

Часть 9. Любовь на спор

— Интересно, вот ты стала очень популярной в Витебске, и наверняка было много парней? — спросила Марина.

— Ну как много, если не взаимных, то да. А взаимных всего две, — ответила Настя. — А сейчас не одного.

— Почему?

— Одного я достала, а с другим поссорилась из-за совместной работы.

— Жаль. А как ты с ними познакомилась?

— Ну, это долгая история.

— Пожалуйста!

— Почему я не могу отказать детям?

Ребята сели вновь на ковёр, а Настя открыла одну страницу с фотографиями своего первого парня Константина. Девушка начала рассказывать историю.

“С Костей я познакомилась на третий день после того, как переехала к отцу. Он учился в противоположном классе, и мы встретились с ним на перемене. Олеся тогда ушла, а я одна стояла на улице и ждала её. Сидя на лавке, я записывала ноты и напевала то, что пишу. Он очень тихо и незаметно подсел ко мне и смотрел на мои каракули. Вдруг я повернула голову и увидела его. Как же я тогда испугалась!

— Прости, не хотел напугать. Ты очень красиво поёшь, — сказал Константин.

— Спасибо, но, если тебе нужно присесть, предупреди, — ответила я, немного застеснявшись. Всё-таки по рассказам Леси, Костя — самый красивый во всей школе, галантный, хорошо учится, играет на электрогитаре, в общем — парень мечты. Все девчонки за ним бегают, но он старается держаться от них подальше. А тут вдруг присел ко мне и признаётся в красоте моего голоса.

— Ты давно у нас в школе? Впервые тебя вижу.

— Нет, три дня.

— Ясно. А как тебя зовут?

— Настя… Анастасия Рыбакова.

— Константин Новак.

— Приятно познакомиться.

— Мне тоже.

— Ну и как тебе наша школа?

— Ничего, хорошая. Вроде привыкаю, но сложно. Мало кого знаю, но Олеся старается мне всё показать и со всеми познакомить.

— Эм, Олеся Семенчук? Наша бегунья и пианистка?

— Ну да.

— Понятно. Надо было для такой красивой девушки и друга подыскать, чтобы защищал от местных хулиганов.

— А что, они есть в нашем классе?

— Ты в 6 А?

— Да.

— Ну, в нашем 6 Б, есть такие, поэтому, если тебя они будут обижать, можешь ко мне обратиться.

— Спасибо.

— Кстати, я тоже пою и играю на электрогитаре. А ты на чём?

— Я на скрипке и на фортепиано.

— А вокалом занимаешься?

— Да, я уже записалась в одну школу.

— Интересно какую?

— Тут недалеко от школы, через квартал.

— Жаль. Моя музыкалка далеко отсюда.

— Вижу, что вы уже познакомились. Привет, Костя! — сказала радостно Олеся.

— Привет, Леся. Да, познакомились. Почему ты мне про неё не рассказывала? — спросил юноша.

— Потому что мы не виделись три дня, поэтому ты не знаешь.

— Понятно. Значит, ты её гид?

— Можно и так сказать. Надо же новенькой всё показать.

Тут прозвенел звонок, и мы разошлись по классам. На уроке я думала о нём, вспоминала его звонкий голос и не слушала учителя.

Когда все занятия кончились, я пошла в музыкальную школу, но тут меня кто-то окликнул. Это был Костя. Моё сердце начало быстро биться от волнения.

— Ты сейчас куда? — спросил он.

— В музыкальную школу. А что? — спросила я.

— Может тебя проводить?

— Нет, спасибо. Я уж сама.

— Ну мне всё равно домой в ту сторону, так что давай доведу.

— Как хочешь.

Всю дорогу мы болтали, смеялись. Я узнала то, что он поёт с 4 лет. У него много медалей и наград, но знаменитостью не стал. Костя удивился, когда узнал, что я играю в группе. Также юноша живёт не так далеко от меня: всего лишь две улицы от моей. У него нет братьев и сестёр, как у меня.

Мы проболтали и не заметили, как уже пришли к месту назначения. Попрощавшись, я зашла в школу, а Костя стоял и смотрел, как я туда вхожу.

Уже дома я представляла, как будут все завидовать тому, что у меня есть парень, да ещё какой. Папа не ожидал, что за такой маленький срок, мне удалось кого-то подцепить, но сказал, что с моей внешностью и добротой, любого очаруешь. Он любил делать мне комплименты.

На следующий день я вдруг замечаю его с другой девочкой. В каком же шоке я была, когда увидела их вместе. Всё завертелось, закружилось, неужели это была всего лишь игра? Тут он повернулся ко мне и улыбнулся. Подошедши ко мне, Костя поприветствовал меня. Я спросила, что это за девушка, с которой он сейчас разговаривал. Константин ответил, что это его какая — то там сестра, сам не помнит. Она вышла с больничного, поэтому спрашивал о её здоровье. Я вроде успокоилась, и все мысли быстро улетучились.

Прошёл ещё день. Костя рассказал мне про школу много интересного, что просто не хотелось с ним расставаться. Было так хорошо, но моё счастье началось немного разламываться на куски.

В начале декабря Олеся пришла ко мне в гости. У неё был серьёзный взгляд.

Перейти на страницу:

Похожие книги

120 дней Содома
120 дней Содома

Донатьен-Альфонс-Франсуа де Сад (маркиз де Сад) принадлежит к писателям, называемым «проклятыми». Трагичны и достойны самостоятельных романов судьбы его произведений. Судьба самого известного произведения писателя «Сто двадцать дней Содома» была неизвестной. Ныне роман стоит в таком хрестоматийном ряду, как «Сатирикон», «Золотой осел», «Декамерон», «Опасные связи», «Тропик Рака», «Крылья»… Лишь, в год двухсотлетнего юбилея маркиза де Сада его творчество было признано национальным достоянием Франции, а лучшие его романы вышли в самой престижной французской серии «Библиотека Плеяды». Перед Вами – текст первого издания романа маркиза де Сада на русском языке, опубликованного без купюр.Перевод выполнен с издания: «Les cent vingt journees de Sodome». Oluvres ompletes du Marquis de Sade, tome premier. 1986, Paris. Pauvert.

Донасьен Альфонс Франсуа Де Сад , Маркиз де Сад

Биографии и Мемуары / Эротическая литература / Документальное
Адмирал Советского флота
Адмирал Советского флота

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.После окончания войны судьба Н.Г. Кузнецова складывалась непросто – резкий и принципиальный характер адмирала приводил к конфликтам с высшим руководством страны. В 1947 г. он даже был снят с должности и понижен в звании, но затем восстановлен приказом И.В. Сталина. Однако уже во времена правления Н. Хрущева несгибаемый адмирал был уволен в отставку с унизительной формулировкой «без права работать во флоте».В своей книге Н.Г. Кузнецов показывает события Великой Отечественной войны от первого ее дня до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное