Вся жизнь плюс еще два часа

Театральная студия при одном из крупнейших московских театров объявила набор студентов в Ленинграде. До основного экзамена в студию полагалось пройти два предварительных просмотра, или, как их называют, тура.

Марина успешно миновала первый и второй просмотры и была допущена к экзамену перед государственной комиссией.

Галька отложила учебники по физике и пошла с Мариной на экзамен.

Человек тридцать топтались в приемной в ожидании начала. Марина стала искать глазами красавиц. Красавиц оказалось очень много, и среди них несколько выдающихся. Одна — русалка, как определила Марина, опасная, с туманными зелеными глазами и мраморным лицом. Другая — смуглая, с длинными косами, тоненькая.

— Сейчас сломается! — презрительно сказала плотная.

Была еще маленькая, хорошенькая, кудрявая, ростом с девочку-шестиклассницу, бесспорно кандидатка на роли «травести».

Несколько девиц модного вида в модных платьях стояли с каменными лицами. Все высокие. Марине явно не хватало нескольких сантиметров роста. Для героини, как известно, существует железный закон роста и красоты. Вон русалка — та героиня! Достаточно на нее посмотреть. Марина не смотрела.

Марина с Галькой стояли у стены. К ним подошел белобрысый юноша в растрепанных парусиновых туфлях и побелевшей голубой рубашке. Одну ногу он нарочно приволакивал. Лицо у него было добродушное и как будто заспанное, глаза сощурены. Галька сразу засмеялась, посмотрев на него.

— Там, на экзамене, — сказал юноша, в котором Марина угадала будущего Хлестакова, — мы должны помогать друг другу.

— Что это значит? — спросила Галька.

— Это значит, — вежливо ответил Хлестаков, — что нас вызывают по пять человек. Один мучается перед комиссией, остальные сидят за столом и ждут своей очереди. И те, которые сидят, должны выражать на лицах восторг, изумление, одобрение. Вот так. — Он закатил глаза и сладко улыбнулся. Понятно?

— Понятно, — ответила Марина. — Но поможет ли это?

— Неважно. Товарищеская поддержка необходима актеру.

— Ты Хлестаков? — спросила Марина.

— Натурально, — ответил Хлестаков, — я всякий день на балах. Там у нас и вист свой составился: министр иностранных дел, французский посланник, английский…

— Тебя примут, — сказала Марина, — можешь даже не беспокоиться.

— Есть обстоятельства, — доверительно сообщил Хлестаков. — Мне нет восемнадцати лет.

— Это неважно, — сказала Марина, — ты живой Хлестаков. А на что я надеюсь, неизвестно.

— По-моему, тебя тоже примут. Я уверен, — успокоил Марину Хлестаков, добрый, как всякий истинно талантливый человек. — Не надо нервничать!

— Немедленно перестань улыбаться, Марина! — прошептала Галька. — Это ужас! Ты все время улыбаешься, как будто ненормальная.

Но Марина не могла перестать улыбаться. Маленькая, к тому же в туфлях без каблуков, съежившаяся от волнения, самая незаметная, она ходила из угла в угол, улыбалась и что-то шептала себе под нос.

Назвали ее фамилию. Дальше все произошло очень быстро. Марина исполнила перед комиссией, которую она неясно разглядела, все, что ее попросили, и опять очутилась в приемной, и опять около нее стояли Галя, и Хлестаков, и девочка на роли «травести».

— Ну как? — спросила Галька.

— Никак, — с тупой улыбкой сказала Марина.

— Толстый, лысый кивал головой? — спросила «травести».

— Кажется, кивал, — сказала Марина.

— Прекрасный признак! — воскликнул Хлестаков и, заложив руки в карманы брюк, на пятках прошелся по комнате.

— Вас спрашивали, нуждаетесь ли вы в общежитии? — спросил кто-то.

— Спрашивали, — ответила Марина.

— Тоже неплохой признак, — сказал Марине самоуверенный красивый мальчик на роли обольстительных негодяев.

Марина слышала, как он читал отрывок из «Тихого Дона». Комиссии он понравился.

— Тебя примут, — сказала ему Марина.

— Не факт, — ответил мальчик, уверенный в успехе.

Через два часа объявили результаты экзамена. Хлестакова приняли, «травести», русалку приняли, мальчика, читавшего из «Тихого Дона», приняли.

Марину не приняли.

Марина устроилась на работу в областной гастрольный театр, правда, без заработной платы.

— Мне повезло, — рассказывала Марина дома, — главный режиссер сказал, что, может быть, мне дадут роль. Деньги я тоже буду получать. В поездках. А поездки бывают довольно часто. Почти все время.

Что могли сделать отец и мать? До какого возраста действуют родительские запрещения, кто это знает? А уговоры?

Скоро Марина начала участвовать в репетициях. Ей дали роль молодой колхозницы, которая произносит в пьесе несколько фраз. В двух актах ей надлежало с бодрым смехом пробежаться по сцене, сказав предварительно, что ей хочется влюбиться.

Марине никто не объяснил, как и что надо делать. Но ей доставляло наслаждение двигаться по настоящей сцене, быть одетой в непомерно большое, пахнущее клеем платье, садиться на шаткую бутафорскую скамью и рвать в задумчивости тряпочные цветы.

Дома, запершись в ванной, Марина кричала:

— Что за любовь такая? Объясните мне, пожалуйста. Как бы я хотела полюбить кого-нибудь. Полюбила бы я на всю жизнь такого человека…