Всё, чего я не помню

– Согласно правилам, этого недостаточно, если человек указал, что работает на полную ставку.

Самуэль понизил голос и огляделся.

– Возможно, Зайнаб могла бы в дальнейшем работать несколько меньше? Скажем, если бы она написала, что будет работать на три четверти ставки за ту же зарплату, тогда шансы, что ее заявление одобрят, будут чрезвычайно велики.

Он произнес это так медленно, как когда дают понять: то, что хотят сказать, на самом деле не то, что говорят. Лайде посмотрела на него и улыбнулась.

– Спасибо.

– Не за что.

Они все еще стояли на парковке. И не знали, как закончить разговор.

– Что-нибудь еще? – спросила Лайде.

– Нет.

Клиент поблагодарил Самуэля, Самуэль поблагодарил переводчика, все пожали друг другу руки, попрощались и вместо того, чтобы задать те вопросы, к которым он надеялся перейти (кто ты, где живешь, откуда ты, какой у тебя любимый чай, какое у тебя определение любви, когда мы встретимся снова и какой у тебя номер телефона), Самуэль снова достал пропуск и поднялся на лифте обратно в кабинет.

* * *

Нихад продолжала:

– Сковородка лежала в стороне, я могла бы до нее дотянуться, но не стала, я могла откусить его язык, но не сделала и этого, я позволила ему начать, а когда ничего не вышло, он стал ругаться и говорить ужасные вещи о моем теле, что оно слишком отвратительно, я слишком толстая, что никто никогда меня не захочет. Потом встал надо мной и трогал себя, пока не кончил, сперма немного попала на меня, он сказал слизать ее, но я не доставала языком, тогда он взял мой язык и потянул его, поцеловал меня, сказал, что я слишком отвратительная, чтобы ко мне прикасаться, а потом ушел, пошел к машине, а я осталась лежать, слышала, как лифт спускается на первый этаж, слышала, как он отключил сигнализацию на машине, звук двигателя, когда он повернул ключ зажигания, мотор с минуту поработал вхолостую, а потом он уехал, исчез, а я все лежала.

* * *

Кабинет был в точности таким же, как когда Самуэль ушел оттуда на обед. Запах ксерокса. Белая доска. Письменный стол. Искусственное растение в горшке. Светло-серый монитор с наклейками, оставшимися от человека, который работал там до него. И вот Самуэль. Внезапно почувствовавший себя в офисе так же естественно, как медведь на скейте. Он не мог усидеть за столом, потел, ему стало тесно в кабинете, он хотел выйти, уйти, прочь. В конце концов он снова открыл дело, увидел, что контактное лицо слеш переводчика зовут Лайде. И записал в телефон ее номер.

* * *

На несколько секунд повисла тишина, затем послышался голос полицейского:

– Попросите ее прояснить, был ли это завершенный половой акт.

– Она говорит, это не был завершенный половой акт.

– Попросите ее описать, как она сопротивлялась.

– Она говорит, что не решалась сопротивляться.

– Почему она не приехала сразу?

– Боялась.

– Объясните, что я готов принять заявление. Думаю, обязательно надо его написать. Но скажите ей, что это дело может и не пойти дальше, такой риск есть.

– Скажите сами.

– Переводчик-то вы.

– Но она вас понимает.

– Да, но не думаю, что она понимает так же хорошо, как вы.

– Я вас не понимаю.

– Поймите, я ничего не оцениваю. Я не юрист, вы не юрист, она не юрист, так ведь? Поэтому мы лишь можем согласиться, что решить, что на самом деле произошло, могут только юристы?

Голос Нихад: Что он говорит?

Я: Что будет непросто.

Ее голос: Но я знаю, где он живет, у меня есть адрес, хотя я думаю, что имя, которым он назвался, ненастоящее.

Я: Я понимаю, но не уверена, что понимает он.

Она: На диване осталась его кровь.

Голос полицейского: Что она говорит?

Она: Что он говорит?

Я: Он гребаный идиот.

Она: Я знаю.

Я: Там больше нет никого, с кем вы могли бы поговорить?

Она: Не знаю, я так… я так… я не знаю, что делать.

Он: Что она говорит? Вы можете ее успокоить? Понимаю, сложно, но никому не поможет, если она будет так себя вести.

Я: Скажите, что вы хотите поговорить с женщиной-полицейским.

Она: (стонет, плачет, шмыгает носом).

Он: Что она говорит?

Я: Что хочет поговорить с женщиной-полицейским.

Он: Так и сказала?

Я: Да. Она хочет поговорить с женщиной-полицейским.

Он: Вы понимаете, что этот разговор записывается?

Я: Она хочет поговорить с кем-нибудь еще.

Полицейский вздыхает, отодвигается стул, открывается дверь.

Она: Что вы ему сказали?

Я: Что вы хотите поговорить с женщиной-полицейским.

Она: Что со мной будет, если я напишу заявление? Я: Надо будет спросить ее об этом. Вам необходимо поговорить с кем-то другим, с кем-то, кто на вашей стороне.

Она: Спасибо.

Я: Не за что.

Она: А что теперь? Я: Будем ждать.

* * *

Позднее тем же вечером мы сидели на нашей общей кухне и обсуждали произошедшее. Самуэль описывал (в четвертый раз), что сказала она, что сказал он, во что она была одета, как она красива.

– На парковке была очень особенная атмосфера. И не только у меня в башке, точно тебе говорю, чувак. Она должна была это почувствовать, зуб даю, что почувствовала.

– Что будешь делать теперь?

– Не знаю. А ты что думаешь?

– Без понятия. Но я бы на твоем месте залег на дно.

– Это почему?

– Думаю, так будет лучше.