Всё, чего ты хотела

– Отец меня не любил. И я его не виню. – Айрис хотелось плакать, но на нее навалилась жуткая усталость. Внутри была пустота. Все вышло с той рвотой. – Но я больше никогда так не буду. Никогда. Обещаю тебе.

Она наклонилась и поцеловала головку младенца. Мона пахла сладким молоком. Райский запах.

8 Собеседование #2

Айрис опять сидела на вращающемся стуле в комнате с черными стенами.

– Айрис, добро пожаловать на второе собеседование, – сказала Тара.

– Спасибо, что позвали.

– Из более чем 500 тысяч претендентов лишь 10 тысяч человек со всего мира дошли до этой стадии отбора участников. Поздравляю!

– Ух ты, здо́рово! А как вы отбираете людей?

– Мы стараемся найти оптимальное соотношение разных личностных характеристик и навыков.

– Так, понятно.

– Вы все еще хотите попасть в «Жизнь на Никте»?

– Конечно. Поэтому я здесь.

– Некоторые приходят на собеседования из любопытства. Несколько человек явились, чтобы написать о нас статьи.

– Ах да, я читала про это в «Гардиан». Но я не журналист. Больше специалист по вопросам контент-стратегий.

– Навыки такого рода очень пригодятся на Никте.

– Отлично.

– Итак, первый вопрос: с кем из своего окружения вы наиболее близки?

– Трудно сказать. Наверное, другие называют семью, но это не мой случай. Думаю, с Киран, моей подругой. Мы живем в одной квартире уже много лет. Ее я знаю лучше, чем родную сестру.

– Поясните, пожалуйста.

– Мы с сестрой росли не вместе. Я намного старше.

– Не могли бы вы рассказать подробнее? Вот что вы говорили о ней на первом собеседовании.

В комнате зазвучал записанный голос Айрис: «…иногда я за нее волнуюсь… Она такая тихая и прилежная. По-моему, у нее мало друзей».

– Как странно слышать собственный голос, – заметила Айрис. – Не знаю, не могу объяснить. Просто мне кажется, что она не радуется жизни. Нет, это слишком сильно сказано. Ей крупно повезло во многих других отношениях, и для нее все еще изменится. Ближе всего я с Киран, но не уверена, что это навсегда. Друзья, похоже, появляются и исчезают. Именно Мону я люблю больше всех.

– Как вам удастся справиться со своими чувствами, навсегда покидая Киран и Мону?

– Мне будет тяжело… мучительно. С Киран в конце концов все будет в порядке – у нее полно друзей. Мона заботит меня гораздо больше. – Она ненадолго замолчала. – Понимаете, я не психопатка. Это будет самый трудный поступок за всю мою жизнь. Не уверена, что вы ждете от меня именно такой ответ, но я по-прежнему хочу, чтобы меня взяли.

– Мы не ждем запрограммированных ответов и уж точно не стремимся набрать психопатов. Из этого ничего не получилось бы – ведь мы хотим построить сообщество. Если вы так любите Киран и Мону, зачем вам жить на Никте?

– Любовь к двум людям не в состоянии удержать меня здесь.

– Вы несчастливы?

– Нет, у меня все хорошо. Я счастлива.

– Тогда почему?

– Хочу изменить свою жизнь, сделать ее особенной. Знаю, это звучит ужасно, но, наверное, я хотела бы, чтобы меня запомнили – хоть как-то.

– А что здесь ужасного?

– Не самая благородная цель, так ведь? На работе я занимаюсь пустяками. Я хочу делать больше. Принести пользу миру, даже если для этого надо покинуть его.

– Вы когда-нибудь любили?

– Да, когда была подростком. Возможно, это была не совсем любовь, но она была мне очень дорога.

– Как ее звали?

– Эди.

На самом деле Айрис было унизительно сознавать, что Эди все еще живет в ее мыслях, как не желающий освобождать квартиру нахальный постоялец. Айрис так часто видела ее во сне, что порой забывала, что они не виделись десять лет. Разве не Эди на каком-то кошмарном музыкальном фестивале жарила на костре маршмеллоу? Разве не с ней вдвоем они плавали в Северном море? А когда выбрались на берег, разве Эди не сказала, что ближе ее у нее никого нет? Но это были просто сны. Десятки снов. Нет, сотни.

– А фамилия?

– Долтон.

– Эди Долтон?

– Эдит Долтон.

– А второе имя?

– Не помню. Вы что, собираетесь ее искать? Мы не общаемся много лет. Я даже не знаю, где она сейчас. Может, в Лондоне, но это не точно.

Разумеется, Айрис пыталась ее найти – бесчисленное количество раз, – но Эди не особенно мелькала в сети. Айрис не желала верить слухам: что Эди опустилась, стала наркоманкой, что ее отправили в психушку – это не могло быть правдой. Она предпочитала собственные воспоминания, которые с каждым годом становились только ярче и живее. Как они часами валялись на траве в лесопарке Хампстед-Хит; каким золотом отливали шелковистые коротко стриженные волосы Эди; в какой болезненный экстаз она целых два месяца вводила Айрис, изумлявшуюся своим чувствам. Воспоминания и сны Айрис, переплетаясь, создавали вечно юную восемнадцатилетнюю Эди Долтон, маячок надежды. В каком-то смысле Айрис вполне устраивало, что Эди не появляется в сети. Хорошо, что они не пересекались последние десять лет. Увидеть Эди сегодня означало бы крушение всех фантазий.

– Если вы дойдете до следующей стадии программы набора, – сказала Тара, – мы, возможно, свяжемся с некоторыми людьми из вашего окружения. Среди них может оказаться и Эдит Долтон.

– Пожалуйста. Хотя не думаю, что она будет вам чем-нибудь полезна.