Всё, чего ты никогда не узнаешь

Он слишком взвинчен, чтобы говорить. Я не понимаю, что происходит. Но когда вижу в его руках тест на беременность, моментально просыпаюсь. Меня будто ударяет током. Пришло время признаться во всем. Но я не хотела, что все произошло именно так. За это время я привыкла находиться в комнате одна, поэтому выбросила тест в мусорное ведро в ванной. Но я и подумать не могла, что он может увидеть.

– Я зашел за сменными лезвиями, – дрожащим голосом говорит Калеб. – Я увидел случайно… Никки. Боже, когда ты узнала?

– Несколько дней назад, – хрипло отвечаю я.

– Несколько дней? Почему ты молчала? Ты же знаешь, как это важно для меня. Я понимаю, что совершил глупость, но ты не должна была поступать так.

Он поднимается с кровати и начинает расхаживать по комнате. Он периодически бросает взгляд на тест, словно не веря в происходящее.

– Ты должна была рассказать.

– Калеб, я…

– Мы ждали так долго! – Он останавливается и смотрит на меня. И тут я замечаю слезу, бегущую по его щеке. – Наконец-то.

И он бросается ко мне. Целует, плачет, шепчет нежные слова. Мой язык буквально прирастает к нёбу, и внутри я разбираюсь на тысячи осколков.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

сейчас

Я стою перед своим старым рисунком, на котором изображены летящие над цветочным полем пчелы. Я нарисовала это для Калеба.

Вчера он узнал о моей беременности и теперь уверен, что произошло чудо. Что этот ребенок от него. От осознания того, что он станет отцом, он даже не сориентировался в сроках. Думаю, скоро до него дойдет.

Я беззвучно проплакала всю ночь, хоть и лежала в его объятьях. Я едва вынесла этот день, пока он не уехал на работу сегодня утром. Как же я вынесу остаток жизни, если решу скрывать от него правду и придумаю какое-нибудь объяснение со сроками, если он задумается об этом? Калеб не заслуживает ТАКОЙ правды. Но другой, к сожалению, нет. Он и не заслуживает обмана. Ужасного и скверного.

Мы в тупике.

Я рисую клетку и «загоняю» кистью туда своих пчел. Они могут спокойно пролететь между прутьями. Но они этого не делают. От клетки они все равно не избавятся.

Испачканными краской руками я вынимаю телефон из заднего кармана джинсов. Райан отвечает после второго гудка.

– Все в порядке?

– Нет, – шепотом отвечаю я.

– Ты рассказала?

– Нет, но…

– Что?

– Я беременна.

Он молчит. Я даже не могу представить, что сейчас творится в его голове.

– Ты шутишь?

– Нет. Он думает, что ребенок его, но Райан… Калеб не…

– Боже мой.

– Прости меня.

Он снова молчит.

– Нет, не извиняйся, – наконец произносит он. Его голос дрожит. – Что нам делать?

– Я не смогу лгать. Больше я не вынесу.

– Послушай меня, пчелка. Эй, Никки, ты слышишь?

– Да, – подавляя всхлип, отвечаю я.

– Постарайся сейчас не думать об этом. Пожалуйста. Уже ничего не изменишь, ты мечтала быть мамой, и ты ей станешь. Держи это в своей голове.

* * *

Он приезжает поздно. Я сижу в спальне, укрывшись пледом.

Все происходит молча. Минуты тянутся вечность. Проходит слишком много времени прежде чем он поднимается наверх. Я слышу его шаги в коридоре, затем становится тихо. Через несколько секунд он снова спускается.

Я понимаю, что Райан все рассказал ему, в тот момент, когда внизу слышится оглушительный грохот. Мое сердце подскакивает до горла. Затем снова звон стекла. Я не знаю, что именно он там разбивает. Пусть делает все, что угодно, лишь бы ему хоть немного стало легче. Хотя вряд ли эта боль его когда-нибудь отпустит.

Я забираюсь под одеяло с головой и стараюсь не плакать, приложив руки к животу.

Утро наступает быстрее. Я засыпаю примерно на час, когда уже светает. Ополоснув лицо холодной водой, я выхожу из спальни. Я не могу прятаться.

Калеб сидит на диване в гостиной. Он не смотрит на меня, когда я спускаюсь. Осколков битого стекла, звуки которого я слышала ночью, уже нет. Он все убрал. Но замечаю, что нет глубокой чаши для ключей и нескольких тарелок в сушилке.

У меня дрожат руки, дрожат ноги. Но я все равно обхожу диван и сажусь напротив него в кресло. И замечаю на нем огромный синяк под левым глазом.

– Он ударил меня, когда я сказал, что заставлю тебя сделать аборт, – говорит Калеб.

Теперь он смотрит на меня, и я вздрагиваю от этого взгляда.

– Но я бы никогда так не поступил. Я сказал это со злости.

Я киваю.

– Ты имеешь права злиться.

– Имею права злиться? Имею права злиться? – он встает на ноги.

– Прости меня, Калеб.

Он смотрит на меня с презрением.

– Годы я мечтал видеть тебя беременной. Беременной моим ребенком. Моим!

Я тоже встаю на ноги.

– Смирись с тем, что ты не станешь отцом.

Не нужно было это говорить. Он отшатывается словно от удара.

– Я уже смирился, – тихо говорит он.

– Калеб, – я пытаюсь схватить его за руку, но он вырывается. – Прости, я не должна была говорить это так. Ты можешь быть отцом. Ты же это понимаешь, тебе не обязательно давать ребенку свое ДНК.

Он горько усмехается.

– Хочешь предложить мне вместе воспитывать ребенка Райана, которого ты носишь? Счастливый папаша. Пусть сам отвечает за свои поступки. Теперь у него две женщины и два ребенка. Наконец-то наш малыш Райан повзрослел!

– Я никогда не была и не буду его женщиной.