Всё, чего ты никогда не узнаешь

– Я думала, что он хочет поговорить о разводе после того как я рожу, чтобы не беспокоить меня сейчас этой морокой.

Райан громко хмыкает.

– Вы же взрослые люди, нужно было решать до.

– Но ведь я могу не записывать ребенка на своего мужа.

– Ты можешь…

– Нет, мы уже это обсуждали.

– Ладно. – Райан вздыхает. – А ты не думала, что Калеб не разводится с тобой по этой причине, но чуть в другом контексте?

– Что ты имеешь в виду? – хмуро уточняю я.

Он взглядом указывает на мой большой живот.

– Он всегда мечтал стать отцом, мы все это знаем.

Я яростно качаю головой.

– Не важно, что я думала.

Ловко перекинув отвертку с одной руки в другую, Райан смотрит на кроватку.

– Так ладно, я это скажу.

– Что такое? – недоумеваю я.

– Эта кроватка не от меня и Бев.

Я кладу руку на живот.

– Продолжай.

– Несколько дней назад мне позвонил Калеб.

У меня глухо стучит сердце.

– Вы поговорили?

Райан неоднозначно отмахивается.

– Вроде того. Он говорил со мной сухо, но попросил кое о чем. – Он указывает на кроватку. – Это от него.

Я вздыхаю.

– Он просил не говорить?

– Нет. Он просто спросил, что именно ты хочешь и когда удобно будет доставить, чтобы я смог собрать. А ты сама подумала, что это покупаем мы. Вот так.

Я молчу, разглядывая кроватку.

– Поговорите, – тихо, но настойчиво просит Райан. – Ты можешь подумать, что если Калеб вернется, то с моих плеч спадет груз ответственности. Нет, все не так. Я сам пытаюсь уложить это в своей голове. Мне важно, чтобы ты была счастлива, – и тихо добавляет: – и мой ребенок тоже.

После его слов мы оба молчим, погрузившись каждый в свои раздумья.

– Я люблю его, – наконец говорю я.

– Я знаю, – отвечает Райан. – Мне хочется, чтобы было все как прежде.

– Не будет все как прежде, Райан.

– Не будет, – соглашается он. – Но мы все еще можем быть счастливыми.

Его слова дарят какую-то надежду. Наше счастье теперь заключатся в детях, но оно еще может быть чем-то большим, выйти за границы любви к детям. Но как? Как мы сможем выйти из этой ситуации?

– Мы же не можем просто забыть.

– И не нужно, – размышляет Райан. – Достаточно простить друг друга, отпустить это и жить дальше.

– Возможно ли это? – Я смотрю на него.

– Давай узнаем.

Я улыбаюсь.

– Ты только представь, наши дети будут играть вместе, ходить в школу.

– Мы им расскажем?

Он долго раздумывает.

– Со временем. Я думаю, они поймут.

– А если нет? – Во мне столько страхов, связанное с моим будущим ребенком, что я не могу остановить этот поток вопросов.

– Ты волнуешься, что твоя дочь не поймет тебя?

Я киваю.

– Сейчас нет смысла обсуждать то, что еще не произошло.

Внезапно меня осеняет.

– Господи, Райан, а что если они влюбятся друг в друга?

Это очень серьезно. Я понимаю, что только в фильмах бывает, когда дети лучших друзей влюбляются друг в друга, и они живут все вместе огромной дружной семьей и пекут на Рождество пироги. Но ведь и в жизни такое случается. В нашем случае это просто неприемлемо.

Райан выглядит серьезным несколько секунд. Но я вижу, как его уши краснеют, он изо всех сил пытается не рассмеяться.

Я бросаю в него кисточкой.

– Что смешного? Я серьезно.

– Никки, прекрати. – Райан не сдерживается и смеется. – Давай будем решать проблемы по мере их поступления, ладно? А иначе сойти с ума можно. Это тоже самое что сейчас начать париться над тем, что вдруг мой сын станет наркоманом? Я же не могу вечно жить с этой мыслью и даже в какой-то степени этого ждать? Это бессмысленно.

Я внимаю его словам. Он прав.

– А ты умеешь быть убедительным.

Райан гордо выпячивает грудь.

– Я теперь отец, я обязан быть убедительным, а еще и мудрым.

* * *

Калеб приезжает на следующий день. Я уже поужинала, как всегда перед телевизором, позвонила Бекке, которая была у меня днем и рисовала смайлики на моем животе. Я и не думала, что он вообще приедет.

Но вот он здесь. По Калебу можно определить день недели. Сегодня на нем более свободная одежда. Черные джинсы, кроссовки и серая мягкая кофта. Да, сегодня суббота.

– Ты не голоден?

– Нет, – отвечает он. – Как вы?

Теперь он всегда употребляет слова «вы», когда интересуется о чем-то, имея в виду меня и мою малышку. Это приносит больше тепла в наше общение.

– У нас все отлично. Хочешь посмотреть детскую?

– Я ради этого и приехал, – отвечает Калеб.

Он едва слышно произносит «вау», когда я включаю свет. В этой комнате такую реакцию может вызвать что угодно. Коллекция мягких игрушек, аккуратно разложенная на широком подоконнике. Новые шторы или даже пеленальный столик. Или круглая кровать, выложенная белоснежными подушками по бортикам.

Но конечно же, Калеб смотрит на стену. Это все тот же рисунок с летящими по небу, которое похоже на море или наоборот, пчелами. Я слегка их усовершенствовала. У каждой из них собственный характер. Одна летит с хмурым лицом, другая с горящими глазами, третьей вообще все равно, на ее лице безразличие, есть и спящая на лету пчелка.

Калеб подходит ближе, рассматривая.

– Это потрясающе, Никки.

– Спасибо, – с улыбкой отвечаю я.