Всё, что мы обрели

Я достала из чемодана несколько вещей и повесила их в шкаф, чтобы не помялись. Потом вспомнила, что вернулась в Байрон-Бей и что не так уж важно, выглажена моя одежда или нет.

На той неделе мне не удалось хорошо выспаться, так что я была уставшей, но проигнорировала это чувство, взяла сумку и вышла из хостела. Идя по улицам, знакомым мне так хорошо, я позвонила Лэндону.

Потом бесцельно бродила по городу. Прошло много времени с тех пор, как я в последний раз так спокойно гуляла, никуда особенно не стремясь, просто наслаждаясь улицей, витринами магазинов, голубым небом или мягким и приятным ароматом, доносившимся из кофеен. Моя жизнь словно встала на паузу. И, хотя я думала, что этого не произойдет, у меня вновь появилось ощущение дома. Потому что я здесь выросла и, проходя по этим улицам, не могла не вспоминать, что именно здесь я начала рисовать, здесь провела столько дней с Блэр и одноклассниками, здесь у меня было счастливое детство с родителями, здесь я со слезами на глазах прощалась с Оливером, когда он уезжал в колледж и наконец разрешил мне жить в его комнате во время его отсутствия, здесь я влюбилась, здесь же рассталась, здесь я стала тем человеком, которым была теперь.

Дойдя до набережной, я некоторое время стояла и смотрела на море и сёрферов, скользящих по волнам. Внутри заныло, когда я вспомнила, что уже три года не вставала на доску. Мне этого не хватало. Месяцами, просыпаясь с рассветом, я думала, что Аксель будет наблюдать за восходом солнца на нашем участке моря. А теперь это чувство казалось таким далеким, что я даже сомневалась, хочу ли снова заняться сёрфингом.

В итоге я села на террасу одного из кафе и заказала кофе с молоком и карамелью, просто наслаждаясь бризом с набережной. Не знаю почему, но, когда я кофе уже почти остыл, я взяла телефон и набрала Оливера.

– Как дела, малышка? Ты уже прибыла в Байрон?

– Да, я здесь…

– Ты в порядке, Лея?

– Просто вышла погулять и… все время что-то вспоминаю… – Я моргнула и заметила невольные слезы, которые не смогла сдержать. – Не знаю, почему я так расстроилась, без всякой причины, но я почувствовала смесь ностальгии, грусти и радости одновременно, все так перемешалось… Чувствую себя странно, но в то же время как дома.

– Лея, черт, прости, что не могу быть там…

– Не могу перестать думать о родителях. О том, как нам повезло с ними. Понимаешь? – Я вытерла слезу тыльной стороной ладони и скрестила ноги. – Потому что они были лучшими в мире, и, клянусь, я до сих пор скучаю по ним каждую минуту каждого дня. Я даже не уверена, что это чувство когда-нибудь пройдет, а теперь, приехав сюда, прогуливаясь… будто какая-то нелепая часть меня думала, что за любым углом я застану их за покупками или смеющимися, когда папа будет шептать какую-нибудь шутку маме на ухо. Помнишь, они говорили друг другу что-то тайком?

– Да, – ответил Оливер через несколько секунд.

– Мне всегда хотелось узнать, что они говорили друг другу.

– Уверен, эти слова были не для твоих ушей, – засмеялся он, а затем вздохнул так, словно пытался сдержать всхлип. – Я тоже скучаю по ним, малышка. И мне жаль, что я не могу быть с тобой в эти дни, я пытался выкроить время для отпуска, но…

– Я знаю, Оливер. Ты не должен этого делать, я не хочу, чтобы ты всегда проводил все свои выходные, приезжая ко мне, это нечестно по отношению к тебе и к Беге.

– Нет ничего важнее, чем видеть тебя, малышка.

– Я уже большая девочка, Оливер.

– Для меня ты никогда такой не станешь, – пошутил он. – Но я могу поменяться сменами с коллегой, чтобы пойти на выставку. И, пока ты не запротестовала, Бега идет со мной. Мы проведем там пару дней. Хочу познакомить ее с Нгуенами и показать город.

Я улыбнулась, потому что любила Бегу и была рада, что мой брат нашел своего человека, когда меньше всего этого ждал, в то время, когда ему пришлось оставить весь свой мир, чтобы заботиться обо мне и оплачивать мою учебу. Словно судьба вернула ему часть той его щедрости. Мне довелось узнать Бегу получше во время двух летних поездок в Сидней, когда я проводила несколько дней в доме брата; она идеально ему подходила: девушка с характером и будто бы недоступным видом, который смягчался каждый раз, когда Оливер смотрел на нее.

– Это было бы чудесно, – сказал я.

– Будем все вместе.

– Да.

– Как идут дела с Акселем?

– Идут. Думаю. Мало-помалу.

– Звучит не очень хорошо…

– Да просто это сложно, Оливер.

И поговорить об этом с братом тоже было сложно. Мы никогда этого не делали, за исключением тех первых нескольких дней, когда я выплакала все глаза, пытаясь убедить его, что то, что у нас было, было настоящим. Я до сих пор помню единственные слова, которые Оливер сказал мне: «Ты не знаешь Акселя. Ты не знаешь, какой он в отношениях, что он чувствует, как он берет вещи, которые его больше не интересуют, и прячет их в шкаф. Он когда-нибудь рассказывал тебе, как перестал рисовать? Он объяснял тебе, что когда что-то становится сложным, то он не способен бороться за это? У него тоже есть свои черные дыры».