Всё, что мы потеряли

Она не смогла закончить фразу до того, как начала всхлипывать. И в этот момент… да, я сделал шаг навстречу к ней, нежно подхватил ее и обнял, чувствуя, как она дрожит. Я закрыл глаза. Я почти мог коснуться ее злости, ярости и боли, настолько сильных, что они ослепляли ее и привязывали к состоянию, в котором ты можешь только думать: «Это нечестно, нечестно, нечестно». Часть меня сочувствовала ей, иногда я хотел сесть рядом с ней в тишине и уступить, но потом вспоминал девушку, полную жизни, которая пряталась где-то внутри нее самой, и мог думать только о том, чтобы вытащить ее оттуда. Почти с одержимостью.

Я шептал в ее спутанные волосы:

— Прости, что загнал тебя в ловушку, но это лучше для тебя. Ты увидишь. И поймешь. И простишь меня, правда, Лея? Я не верю тебе про ненависть. — Она улыбнулась сквозь слезы. — Мы сделаем это вместе, хорошо? Я все возьму на себя, тебе нужно только следовать за мной, и все. Я буду тебя вести, если ты позволишь.

Я протянул ей руку. Лея сомневалась.

Она внимательно посмотрела на мою ладонь, как будто останавливалась на каждой линии и отметке, затем ее пальцы аккуратно погладили мою руку и задержались на ней. Я сжал ее пальцы.

— Договорились, — сказал я ей.

Два дня спустя я встал перед ней со скрещенными руками.

— Первое правило: мои повседневные дела — это твои повседневные дела. С этого момента ты будешь делать то же самое, что и я, когда находишься дома. Это включает в себя серфинг каждое утро. Стоп, дай закончить, потом будешь жаловаться. Мы команда, в этом суть, и, если я в воде (а это будет так, поверь), ты должна быть рядом со мной. Мы будем обедать вместе. Вечером, пока я работаю, ты будешь делать домашку. Затем у тебя будет немного свободного времени, ты знаешь, я достаточно гибкий в этом плане. Не смейся, я серьезно. Почему ты так смотришь на меня?

Лея подняла бровь.

— Ты совсем не гибкий.

— Что за чушь?

Она закатила глаза.

— Ну ладно, тогда все понятно. Продолжаем. После ужина мы будем проводить некоторое время на террасе, а затем спать. Ты знаешь, что большинство племен так живут? Есть распорядок, некоторое количество занятий в течение дня, а еще жесткая вертикальная структура. Все просто.

— А почему ты на вершине пирамиды?

— Потому что я классный. Все же ясно.

— Это же все равно что жить в тюрьме.

— Ага, но подумай, что это неплохая альтернатива, особенно учитывая то, что ты живешь тут уже три месяца, ничего не делая. Зато не заскучаешь.

— Но это нечестно! — возразила она с негодованием.

— Милая, скоро ты поймешь, что жизнь вообще несправедлива.

Лея засопела, и в этот момент она показалась мне больше ребенком, чем когда-либо. Я уже собирался продолжить рассказывать, как мы будем сосуществовать, когда она прошла мимо меня улыбаясь. Я проводил ее взглядом и увидел трехцветную кошку, сидящую перед задней дверью на террасе. Она не заходила в дом, как будто уважала мое пространство и хотела обозначить границы.

— Она вернулась, — сказала Лея. — У нас есть чем угостить ее?

Я вздохнул и пошел на кухню. Лея появилась рядом со мной, открыла шкаф и застыла, когда нащупала пальцами тот самый пакет, полный клубничных леденцов. Она резко отдернула руку и схватила банку тунца, стоявшую рядом.

Я сел рядом с ней на террасе.

— Откуда она, интересно? — спросила Лея.

— Понятия не имею. Возможно, ниоткуда.

— Аксель… — Она потрясла головой.

— Что? Если бы я был котом, я бы хотел быть диким. Посмотри на нее. Уверен, она живет в лесу и охотится, а по утрам ленится и думает: «Какого черта, пойду пройдусь до дома Акселя и опустошу его кладовку». Ну и вот она здесь.

Смех Леи заполнил террасу, заполнил меня и все вокруг.

Кошка мурчала после еды, пока Лея гладила ей спину, а затем растянулась на деревянном полу, поглядывая на нас в лучах закатного солнца в самый обычный день. Я тоже вытянул ноги. Лея сидела по-турецки.

— Итак, возвращаясь к теме. Тебе все понятно?

— Тут нечего понимать. Мне просто нужно делать то же самое, что и ты.

— Так точно. Ты мудра не по годам, милая, — пошутил я.

— Не зови меня так больше, — сказала Лея напряженно и жестко.

— Что?

— Вот так… «милая», — смогла выговорить она.

— Я всегда так делал. Это не… не значит…

— Я знаю.

Она опустила голову, и светлые волосы скрыли ее выражение лица.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы осознать случившееся, попытаться понять ее. Кажется, я долгие годы был рядом с человеком, но так и не смог его узнать. Я оставался на поверхности и даже не мог пробиться и стряхнуть пыль, которая покрывала то, что пытались забыть и закинуть на чердак. В такие моменты она отличалась от Леи, которую я помнил. Это была она, но другая. Сложная как никогда, запутавшаяся в своей зрелости.

— Хорошо. Я больше не буду тебя так звать.

— Дело не в слове, а в манере.

— Можешь пояснить?

Она отказалась, а я не стал давить.

Я подошел к проигрывателю и выбрал пластинку Элвиса Пресли. Поставил иголку в борозду, посмотрел, как плавно крутится винил, а затем вернулся на террасу.

Мы молча провели этот вечер, слушая музыку.

32

Лея