Всё, что мы потеряли

— Пойдем, крошка, улыбнись.

Прошло уже почти два месяца с тех пор, как я видела Акселя в последний раз в начале ноября, но мне казалось, что пролетела вечность. Я все еще расстраивалась, что брат не понял меня, но еще хуже, что он во многом был прав. Слишком многом. В жутких вещах, которые я не замечала, пока меня не заставили. Даже со своими недостатками Аксель казался идеальным, я превозносила его, с детства смотрела на него снизу вверх. В последнее время я о многом передумала и поняла, что, возможно, в нем есть не только изогнутые линии, точные и аккуратные, но и острые грани и затемненные углы. Я не могла выкинуть из головы фразу, которую он мне прошептал на ухо в ту ночь, когда вернулся с красными от поцелуев другой губами: «Знаешь, в чем твоя проблема, Лея? Ты всегда остаешься на поверхности. Ты смотришь на подарок и видишь только блестящую обертку, не думая, что под ней может скрываться что-то гнилое».

— Ты могла бы мне немного помочь, — сказал Оливер, подойдя к окну пассажирского сиденья.

— Иду. — Я вышла из машины.

Я взяла ручную кладь, а брат — два тяжелых чемодана. Над улицами, полными незнакомцев, нависало синее полуденное небо. Я не могла отогнать воспоминание, что именно в этом городе Аксель впервые по-настоящему поцеловал меня, без моих просьб, пока мы танцевали под The Night We Met, а потом изучали друг друга руками в туалете бара. Я глубоко вздохнула, подняла взгляд к кампусу, который теперь станет моим домом, потом уставилась на мебельный магазин напротив и… почувствовала необходимость. Это была вспышка.

— Можешь… подождешь меня секунду?

— Прямо сейчас, Лея? Я поднимусь пока, — ответил Оливер.

— Ладно. Я быстро.

Я зашла и пошла прямиком к стойке. Я могла бы погулять по залам, полным красивой мебели, но я увидела то, в чем нуждалась, на витрине, и больше ничто меня не интересовало. Я спросила цену у продавца, засомневалась, услышав цифру, но последовала за порывом и спустя минуту зашла в общежитие, ударившись о входную дверь. Я вскрикнула от боли.

— Ты с ума сошла? — появился мой брат.

— Нет, просто… оно мне понравилось. Очень.

— Черт, Лея. Дай сюда.

Оливер взял его у меня из рук и загрузил в лифт. Мы поднялись на второй этаж. Нас встретил длинный узкий коридор с синими дверями. Номер моей комнаты 23. Точно такая, как и на фотографиях, по которым мы выбирали ее: маленькая, с одной кроватью, письменным столом, шкафом и ванной, в которую едва ли могли поместиться двое, но это неважно. Я открыла крошечное окно, чтобы проветрить помещение, и положила сумку на стол.

— Куда поставить его? — спросил Оливер.

— Туда, к стене. Прислони.

— А можно узнать, зачем ты купила зеркало? — У него тряслись руки, когда он ставил его так, чтобы оно не упало.

— Не знаю. Оно мне понравилось. Красивое.

«И я хотела видеть себя настоящую каждое утро».

Оливер понял, что я оставила при себе то, что думаю, но не стал настаивать и помог мне повесить одежду в шкаф. Мы провели весь вечер вместе, и ближе к отъезду брата я почувствовала пустоту внутри, которая становилась все больше и больше. Я боялась остаться одна. Боялась, что споткнусь, упаду и рядом не будет никого, кто поможет мне подняться. Боялась остаться наедине со своими мыслями, разворошить их и столкнуться с чувствами, которые стучали и требовали выпустить их наружу.

До начала занятий в университете оставался целый месяц, но Оливеру нужно было возвращаться на работу, и он решил, что мне нужно привыкнуть к городу и людям, с которыми я буду жить в общежитии.

Он посмотрел на меня, открыл объятия, и я бросилась к нему.

— Звони мне, когда захочешь, неважно во сколько, — сказал он, и я кивнула. — Хорошо питайся, Лея. Береги себя, ладно? И помни, что, если когда-то я понадоблюсь, просто скажи, и я сяду на первый самолет, хорошо? Вот увидишь, все будет отлично. Тебе это пойдет на пользу. Как будто начнешь все с нуля.

Он отошел, чтобы посмотреть на меня, и поцеловал в лоб.

— Люблю тебя, малышка.

— И я тебя люблю.

Оливер всегда ненавидел прощания. Я же, наоборот, высунулась из окна и смотрела, как он надевает солнечные очки и садится в машину. Он тронулся, развернулся и затерялся среди улиц Брисбена.

Я повернулась и увидела, что из вытянутого зеркала в деревянной раме ручной работы на меня смотрит девушка. Дырявый дождевой плащ исчез. Хорошая идея напоминать себе об этом каждое утро, начинать день с улыбки себе. Или пытаться как минимум. «С тобой все будет хорошо, — повторила я себе. — С тобой все будет хорошо». Дождь не может идти вечно, правда? Я взяла наушники, легла на кровать, закрыла глаза и засунула клубничный леденец в рот, пока какой-то из альбомов Beatles окутывал меня знакомыми нотами и голосами. Мне хотелось плакать.

И думала… думала о том, что было раньше и ушло…