Всё, что необходимо для смерти

Кто-то попытался возмутиться, но подполковник не дал ему договорить, повысив голос почти до крика:

— А если кому-то удастся вырваться из кают, не препятствуйте ему! Это приказ. Нас и так слишком мало. Выполняйте!

Здоровые солдаты принялись растаскивать пока ещё не буйных товарищей по каютам, Винтерсблад подошёл к Скади и жестом подозвал Медину.

— Майор, ты смотрел дирижабль капитана Грин?

— Да, сэр! Мельком, сэр. Я не смог его запустить. Причина неисправности мне неизвестна.

— А наш?

— Я попытаюсь ещё, сэр. Но боюсь, это будет бесполезно.

— Попытайся, майор. И посмотри, что там с «Литой». Может быть, удастся запустить хотя бы её.

— Но, сэр, даже если получится, «Лита» не возьмёт на борт больше четырёх-пяти человек…

— Выполняй, майор! И возьми с собой капитана Грин, она может оказаться полезной.

Медина отдал честь и удалился.

— Может быть, нас тут скоро останется как раз не больше четырёх-пяти… — пробормотал Винтерсблад себе под нос.

***

Безумие одновременно накрыло почти всю команду, превратив дредноут в подобие живодёрни: из каждой каюты доносились чудовищные крики, почти звериные завывания, жуткий грохот и треск ломаемой скудной мебели. Семнадцать человек команды патрулировали коридоры. Несколько дверей не выдержали под натиском озверевших солдат, которые целеустремлённо следовали за лишь им слышным зовом. И звал он их за борт.

Лейтенант ворвался в гондолу управления, едва не сбив Винтерсблада с ног:

— Господин подполковник, сэр! — лицо лейтенанта было до зелени бледным, словно он страдал от морской болезни, руки дрожали. — Там Гастман и Брэбиш…

— Сбежали? «Штепсель в дроссель, эти геркулесы, что, вывернули железные прутья, к которым были привязаны?!» — мысленно ругнулся Винтерсблад.

— Никак нет, сэр! Они… — лейтенант заметно скис, не в силах подобрать подходящее слово, — вам лучше самому посмотреть, сэр, — закончил он, трагично заломив брови.

Винтерсблад бросил на него быстрый, но внимательный взгляд: у парня был явный шок, об этом свидетельствовал не только внешний его вид, но и исходивший от него тонкий запах рвоты. Произошло что-то, от чего бывалого офицера вывернуло наизнанку. Подполковник размашистым шагом пошёл к клеткам в малый грузовой отсек. То, что он увидел за прутьями, заставило неприятно сжаться и его желудок.

— Кто это сделал? — тихо спросил Винтерсблад у лейтенанта, старавшегося не смотреть в сторону Гастмана и Брэбиша.

Точнее, того, что от них осталось.

Разбитые в кровавое месиво лица и головы. Переломанные, вывернутые из суставов связанные руки. У одного из них, за щиколотку прикованного цепью к решётке, была почти оторвана ступня, а у второго — которого приковали поперёк груди — раздавлены рёбра.

— Кто, чёрт возьми, это сделал?! — заорал подполковник, и лейтенант вздрогнул всем телом.

— Они сами, сэр… Они пытались освободиться…

Винтерсблад зарылся пальцами в отросшие пшеничные волосы, отводя полный ужаса взгляд от изуродованных тел.

— Остальные?

— Я не знаю, сэр. Многие затихли у себя в каютах. Мы думали, они успокоились. Пока… пока я не нашёл Гастмана и Брэбиша.

Винтерсблад быстро прошёлся по каютам, отпирая замки, распахивая двери, за которыми стояла подозрительная тишина. В горячем и неподвижном воздухе висела солоноватая, тёплая стальная вонь. Отчаяние было почти так же близко, как и безумие: плескалось у самого горла.

— Отпустите тех, кто ещё жив. Никого больше не запирайте. И не связывайте.

За его плечом появилась Грин. Краем глаза выхватила картину в одной из кают и прижала к губам ладонь в белой перчатке, подавляя рвотный позыв.

— Но они же будут прыгать! — удивился лейтенант.

— А так, думаешь, лучше? — Винтерсблад кивнул в открытую каюту. — Пусть прыгают. Меньше боли.

— Думаете, они чувствуют боль? Разве можно сделать с собой такое, если чувствуешь боль?

«Скоро узнаем», — подумал Винтерсблад, но вслух ничего не сказал.

***

Невозможно было определить, сколько прошло времени. Не меньше недели — это точно. Запасы питьевой воды на дредноуте почти иссякли.

Винтерсблад ввалился в гондолу управления. Всё это время он практически не спал и не ел. Скади иногда казалось, что подполковник выживает исключительно за счёт виски и сигарет. Его осунувшиеся щёки совсем заросли щетиной, под глазами чернели следы бессонницы, рубашка была застёгнута всего на пару пуговиц, и те попали не в свои петли.

— Ещё четверо. На цеппелине остались только мы.

Медина оторвался от разобранной панели управления, поднял глаза на подполковника. Сидевшая рядом Скади никак не отреагировала. Она была настолько измотана, что даже обычные слова давались ей с трудом: язык не слушался и заплетался, в ушах звенело, а в голову словно кто-то вложил ком отсыревшей ваты.

— Господин подполковник, сэр! — голос Кирка дрогнул. — Я нашёл причину неисправности в «Лите»…

Помутневшие глаза Винтерсблада лихорадочно заблестели.

— И я могу устранить её.

— Тогда чего ты сидишь? — рявкнул подполковник.

— Одна деталь требует замены. Я мог бы взять её отсюда, — Медина показал на приборную панель дредноута, — но тогда нам пришлось бы оставить наш цеппелин…