Всё это нужно пережить

В каком-то фильме понравилась фраза «элементы сладкой жизни». Услышав её, подумал, что это – и о конфетах. Конфеты детства – это не только вкус натуральных продуктов плюс лишние килограммы (особенно если на ночь), но и реальные элементы счастья. Собирание фантиков было серьёзным увлечением. Глянцевая бумага, яркие, красочные картинки… Под обёрткой – серебристая фольга, промасленный пергамент, и, только развернув их, ощущал пленительный запах настоящей шоколадной мечты. «Белочка», «А ну-ка отними», «Петушок», «Садко», «Мишка на севере», «Трюфели», «Красная», а чуть позже – «Весёлые человечки», «Кара-Кум», «Ананас»… Это всё – дорогие сорта. Были и подешевле, но такие же настоящие – «Маска», «Ромашка», «Наталка-Полтавка», «Осенние», «Степные», «Лимонные», «Школьные», «Коровка», «Батончики»… Несколько раз родители покупали «Клюкву в сахарной пудре», она продавалась в особых коробочках и имела необыкновенный аромат. Конфеты в коробках приобретались редко – это уже были элементы роскоши. Коробки не выбрасывались, в них вместе с воспоминаниями о съеденных фигурных калориях хранились фантики, марки, письма, пуговицы… Короче, нужная в доме вещь. Какие-то сорта из детства сохранились и сегодня, но исчезло очарование праздничности и изысканности. То же самое можно сказать и о шоколадных плитках. «Сказки Пушкина», «Богатыри», «Гвардейский», «Театральный», «Ореховый», «Соевый» (как по мне – самый вкусный)… И рядом - «Алёнка», «Чайка». В общем, сколько ни говори «шоколад», жизнь не становится слаще даже для тех, кто любит горькие сорта.

* * *

А в детстве были витамины радости, и это не казалось странным.

Не потому, что не хватало сладости, была вся радость в имени – «бананы».

Сегодня всюду – спелые и ранние, бананы в будний день, и в воскресение…

И, значит, правда, радость ожидания намного слаще счастья обретения…

Бананы были настолько редкими гостями нашего обеденного стола, что и вспоминать, практически, нечего. А вот кусочек хлеба с насыпанным по его поверхности слоем сахарного песка и смоченным сверху водой был привычным лакомством. Попробуйте.

Это, конечно, не заварное пирожное, но за неимением лучшего становится им. Более изысканный вариант – свежий белый батон, намазанный маслом и густо посыпанный сахаром. Лучше эклера. В памяти ещё один деликатес для тех, кто не любит сладкого. Специально для меня дедушка поджаривал картофельное пюре до образования по всей поверхности сковороды румяной корочки, и это съедалось даже при отсутствии аппетита. Хотя, на него (отсутствие) редко кто жаловался. Подтверждали это и застолья с друзьями и родственниками, которые бывали у нас довольно часто. Молодость родителей, лёгкий характер (в то время) моего отца, наверное, этому способствовали. С течением времени все эти походы в гости и ответные визиты перекочевали в область воспоминаний. А тогда на стол выставлялась бутылка «Столичной» с контуром улицы Горького на этикетке, блюдо с селёдкой, обложенной колечками лука и солёного огурчика, тарелки с винегретом и салатом «Оливье». Венчала изобилие баночка шпрот. В качестве горячего блюда чаще всего появлялось пюре с пышными котлетами. Мне наливали рюмочку сладкой вишнёвой наливки, которую виртуозно делал дедушка в громадной бутыли, обычно стоявшей в тёмном углу за его кроватью. Всё-таки, время, наверное, требовало веселья. Всего лишь десять с небольшим лет прошло после окончания страшной войны, завершилась эпоха террора, Хрущёв со своей кукурузой и Кузькиной матерью вызывал скорее недоумение, чем антипатию. Всё было ещё пока неплохо. Заводы работали, и даже цены изредка на какие-то мелочи снижались. Мне доверяли роль современного диджея, и я с восторгом включал патефон, вернее, электрофон и с чувством понимания возложенной ответственности ставил на диск пластинки с хитами тех лет. «Брызги шампанского», «Рио-рита», «Случайный вальс», «Песенка джаз-болельщика»… Иногда это сопровождалось танцами, иногда – просто застольными тары-барами с популярными анекдотами, которые всегда были в запасе у громче всех хохотавшего папы. Завершал пиршество чаще всего наполеон, после чего самый частый наш гость дядя Боря расстёгивал верхнюю пуговичку на брюках, пересаживался на диван и с наслаждением повторял коронную фразу: «Это – от души». Другой дядя Женя, вероятно, тоже с чувством глубокого удовлетворения (как часто тогда писали в газетах) вторил ему: «Так, шутя, можно и накушаться». Наполеон, как и подобает императору, был роскошным. Не помню, чтобы на столе был покупной торт. То ли их тогда пекли меньше, то ли мама предпочитала бабушкины рецепты магазинным. Впрочем, какая разница. И я (главный ценитель), и гости были довольны.

* * *

Уходит время бескорыстных песен, всё реже слышно: «Друг, товарищ, брат»…

Всё чаще: неудачлив, значит – честен, зато нечестен – выгодно богат.

Ты чувствуешь, дружище, как уходит наивная застенчивость, и с ней –

Нелепое, как дым без парохода, теряет голос эхо наших дней.