Всё как у людей

Машина остановилась и защелкала аварийкой, еле слышной под опять сгустившимся дождем.

– Что такое, почему стоим? – спросила Аня нетерпеливо.

– Тоннель проехали, второй вот он, поворота нет, – пояснил Радик. – И не было. Ни поворота, ни указателя.

Аня хотела спросить, хорошо ли он смотрел и не пропустил ли, но поняла, что это будет неуместно и оскорбительно, потому захлопнула рот и посмотрела на Радика – постаралась не совсем умоляюще, но как уж смогла. Радик отвел глаза и спросил:

– Место это, точно?

Аня судорожно огляделась, даже высунулась под шиканье Радика, захлопнула дверь и сказала, автоматически стряхивая капли с головы:

– Ну похоже очень. А отъехали сколько?

– Восемьдесят пять.

– Да, здесь, – согласилась Аня и тихонько заплакала.

Телефон бренькнул, Аня вздрогнула, но это было просто подтверждение, что счет пополнен. Радик покосился на экран и велел, аккуратно разворачиваясь и выкатывая на противоположную обочину:

– Так, не реви. Потихоньку едем обратно, смотрим на обочину: может, просто закрыли дорогу на ремонт и так далее. Тогда надо действующий поворот искать, не здесь, так за тоннелем или перед первым. Поищем, время…

Полыхнула молния, и Аня взвизгнула, тыча пальцем в лобовое стекло:

– Там указатель!

– Где? – спросил Радик, врубая дальний свет и малый ход.

– Там был, стоял, вот тут, тут, – торопливо сказала Аня, с ужасом понимая, что оправдывается и что сама уже сомневается, впрямь ли увидела тощую букву «Т», серо мелькнувшую посреди широченного белого стоп-кадра, исчерканного полосками капель, и добавила упавшим тоном: – Он обратной стороной, поэтому не видно, что написано, но…

– Но понятно, что поворот, – спокойно договорил Радик. – В обычном освещении не показывает. Фантастика, блин. Разворачиваться тут опасно, из тоннеля выскочит кто и в нас. Давай насквозь проедем, там на открытом месте развернемся и внимательно посмотрим. Ну и молнии подождем, кстати.

Они так и сделали, дважды. Радик, раздевшись и пошутив про «взорвем Ютуб», еще и прошел пешком весь участок, в пределах которого Аня увидела указатель. Вернулся насквозь мокрый, обтерся футболкой, оделся и бодро сказал:

– Ладно, давай по первоначальному плану: дальше поищем, не найдем, так снова сюда вернемся.

Они опять развернулись и тронулись прочь от аэропорта. Аня заплакала.

– Ань, не надо, – попросил Радик. – Найдем, я тебе обе…

– Фотки не открываются больше, – прошептала Аня. – С мамой. Не открываются.

Радик покосился на экран, выругался и прибавил скорость, приговаривая:

– Глюки от молнии просто, перезагрузи…

Телефон звякнул эсэмэской, Аня успела увидеть «Абонент снова в сети», ахнула, а телефон тут же зажужжал и зазвонил, выбросив на экран слово «Мама», и Аня завизжала:

– Стой, стой, туннель, пропадет!

Радик ударил по тормозам, машину с визгом повело, закручивая, по скользкой дороге, сзади, слепя и накатывая ревом, летело что-то большегрузное, а Аня, не обращая ни на что внимания, кричала в трубку:

– Мама, мамочка, ты где? Я тут, я к тебе еду, не пропадай!

– Ань, что случилось? – спросила мама встревоженно. – Мне от тебя эсэмэс странная пришла, я думала, по ошибке или тебя хакеры подделали, ночь же… В смысле едешь, куда едешь?

– Мам, к тебе, к тебе, мы рядом, не пропадай! – ссаживая горло, прокричала Аня сквозь возмущенную сирену грузовика. Сирена погасла в тоннеле, Радик длинно выдохнул, бережно возвращая машину на полосу, Аня начала:

– Мам, у меня все хорошо!..

Ослепла и улетела прочь от оглушительного страшного удара.

Выскочившая из тоннеля фура сшибла «Солярис» в кювет мимолетным щелчком, как высохшую муху с подоконника, вильнула, подтормаживая, зарычала и удрала. Аня не услышала этого и не поняла, что «Солярис», крутнувшись, с грохотом пропахал водительской стороной кювет и увяз в ручейке корявой неестественной запрудой. Аня пыталась не выпустить, а потом найти телефон, выброшенный из рук, которые при ударе мотнулись, словно мокрые полотенца, встряхиваемые над сушилкой.

Машина тикала, дождь тикал сильнее и чаще, со стороны Радика шипела и побулькивала вода, в голове и шее колышком застряла острая, если шевельнуться, боль, на висок прохладно и почти приятно капало со стекла, грудь, плечи и левая рука сильно ныли, в правой телефона не было. Аня, скрючившись до спазма, висела на ремне безопасности. Машина неровно лежала на водительской двери разбитым лобовым стеклом к почти не видной отсюда, из черного кювета, дороге. Вода хлынула, а рыбка плюх-плюх.

– Радик, – сипло позвала Аня. – Радик, ты мой телефон не видишь?

Радик молчал, скобкой увалившись к двери. Между ним и рулем надулся неровный белесый шар. Аня тронула плотную оболочку, сморщилась от боли в руке, мельком обиженно подумала, что ей такого шара не досталось и что зря Радик устроил аварию ровно в тот миг, когда мама дозвонилась.