Всё могут короли. Одним росчерком пера. Пять слов на букву "л"

Долго усмиряла свои белокурые волосы. То откидывала их назад, то запрокидывала вперёд, пытаясь затянуть их резинкой, соорудив конский хвост. То тут, то там образовывались «петушки», Ларе это не нравилось, и она всё начинала сначала. Герцог, затаив дыхание, не шевелился, стоя на одном колене.

Задумчиво покрутила на пальце своими трусиками, передумала, отложила их в сторону и взялась за лифчик. Опять передумала, вернулась к трусикам. Потом решительно отложила трусы в сторону и потянулась кошечкой за колготками. Продемонстрировала Ингварру свои стройные ножки, сначала голые, потом в колготках. Герцог продолжал стоять на колене, только глаза его жадно следили за каждым жестом Лары.

Идея одеть колготки без трусов, оказалась не очень удачной, поскольку синтетика не приятно давила впереди, и потому Лара решила не отказываться от лифчика. Она упаковала пышную грудь в бюстгалтер, повернувшись к Ингварру сначала спиной (крючочек всё никак не мог попасть в петельку), потом передом. Герцог застыл каменным изваянием. На его лбу и над верхней губой блестели капельки пота.

Процесс одевания юбки растянуть надолго не получилось, а на затягивание застёгивания пуговиц блузки у Лары самой не хватило воли. Герцог стоял на одном колене, как скала, так что единственным итогом представления, которое устроила Лара, было то, что она уже сама не могла справиться со своим желанием. До сапожек дело не дошло. Лара бросилась к Ингварру со словами: «Да! Да! Да!» и начала покрывать его лицо беспорядочными поцелуями.

И зачем они одевались, если уже через секунду одежда обоих полетела в разные стороны?

⁵³ – в своём монументальном труде «Капитал» К.Маркс писал: «За всеми величайшими преступлениями современности мы видим звериный оскал империализма»

Через пять лет

22

Его сиятельство герцог Ингварр Ольденбургский принимал у себя в Хёртагене Его высочество наследного принца Кабира⁵⁴ ибн Хамдам аль Тумкам с семьёй. Когда они вместе учились в  Королевской военной академии в Сандхёрсте (Великобритания), так цветисто друг друга не называли, конечно. Да и здесь, в Хёртагене, оставаясь наедине, правил этикета не придерживались, переходили на «ты» и без титулов.

В Хёртаген Кабир приехал со всеми своими четырьмя жёнами и девятью детьми по приглашению Ингварра на открытие тобоггана⁵⁵ в городке Сер-Ян, как основной инвестор этого проекта…

С воплощением большинства идей, высказанных Ларой, для превращения Хёртагена в туристический рай, правительство страны справилось меньше, чем за год. На обустройство парка в Мраморном каньоне ушло два года – пришлось повозиться со строительством стеклянной тропы вдоль скалы. Финансовых вложений, действительно, много не понадобилось, хватило собственного бюджета и частных пожертвований заинтересованных лиц. А вот грандиозная задумка в Сер-Яне потребовала поиска инвесторов. Герцог поднял свои связи ещё со времён учёбы (в Королевской академии абы кто, как вы понимаете, не учится, если её же заканчивали и оба наследных принца Британской короны – Гарри и Уильям), и первым откликнулся шейх Кабир. К этому времени он уже стал первым в очереди на трон своего отца в связи, к сожалению, с трагическими обстоятельствами – гибелью своего старшего брата, превратившись из просто шейха в Ваше величество…

– Кабир, может, всё-таки, стоит предупредить хотя бы детей? – спросил принца Ингварр, с тревогой поглядывая на очередь, в которую вытянулись гости: жёны принца, его дети от трёх до двенадцати лет, их няни и охрана.

– Ни за что! – тут же отозвался Кабир.

Это была его маленькая месть за то, что дети вчера уговорили шейха спуститься по лестнице в каньон и пройти стеклянной тропой. Наследный принц за пятнадцать лет после окончания военной академии основательно оброс жирком. Каждый этап прохождения тропы оказывался труднее предыдущего. Когда Кабир только заглянул в каньон, ему показалось, что сложнее спуска по вертикальной металлической лестнице дальше просто не может быть. Когда он парил над зелёной в тени водой каньона, передвигаясь мелкими шажками по стеклянному настилу, и тот поскрипывал под его весом, Кабир понял, что металлу он доверяет больше, чем стеклу. Когда же его нога ступила с твёрдой поверхности стекла на колышущуюся и основательно прогнувшуюся поверхность понтонной переправы, да ещё и в темноте пещеры в скале, Кабир уже начал молиться. Но самым сложным оказался путь наверх, хотя металлическая лестница из озера была в три раза короче лестницы в каньон. Во-первых, у принца на предыдущем этапе промокли ноги, а во-вторых, его собственный вес тянул его вниз, мешая подниматься, и увеличивался с каждой перекладиной.

От спуска на троллее принца спас Ингварр, объявив, что на этом аттракционе есть ограничения по весу, а потому он «искренне сожалеет, что Его высочество не сможет насладиться полётом над каньоном». Сожаление принца, отразившееся на его лице, больше походило на облегчение. Пока дети несчётное количество раз летали над водной гладью, Ингварр и Кабир разговаривали в тенёчке.