Всё может быть

— Нигде, — она качает головой. — Я на пособии.

Тут я снова захожу в тупик. Было бы глупо повторять ошибку и спрашивать, кем бы она хотела работать, если бы не была на пособии.

— Мы тут говорили о новом лейбористском правительстве, — включается в разговор Лось. — Что ты думаешь по этому поводу?

— Я считаю, что все они — ненадежные ублюдки, — решительно отвечаю я.

— Да? — спрашивает Лось. — Даже Блэр?

О черт. И что мне теперь отвечать? Мне кажется, Тони Блэр очень даже симпатичный, но почему-то я подозреваю, что не стоит это говорить.

— Особенно Блэр, — говорю я.

Слава богу, они начинают кивать. Вроде бы удалось пройти какой-то тест. Только, к сожалению, этого ненадолго хватает. Я тихонько сижу, а они говорят о политике, и мне остается только молить бога, чтобы кто-нибудь снова не спросил моего мнения.

Ник возвращается, обнимает меня и шепчет:

— Извини, в баре огромная очередь. Ты в порядке?

Что мне было ответить? Что его друзья — отвратительные отморозки? Что они грубые и пошлые? Что лучше сидеть дома и смотреть в потолок, чем находиться здесь, в этом безобразном пабе, с этими безобразными людьми? Я так не могу — смелости не хватает, и я просто киваю.

Весь вечер я не проронила ни слова, впрочем, все и так игнорировали мое присутствие. Ник пытался вовлечь меня в разговор, но его приятели все время говорили о политике. Я сидела и думала: какого черта я тут делаю?

Каждый раз, когда Ник спрашивал, все ли в порядке, я отвечала: да, в порядке. Но он же должен был понять, что мне нехорошо, раз я так притихла. Обычно, когда я в компании знакомых или людей, которые мне нравятся, я чувствую себя уверенно, но, стоит оказаться среди тех, кто настроен враждебно и недружелюбно, просто захлопываюсь, как моллюск.

В конце концов, часов в десять, я не выдерживаю.

— Ник, — шепчу я, — у меня голова болит. Может, пойдем?

Ник с удивлением смотрит на меня, потому что он-то как раз в ударе и ему явно весело.

— Ты уверена? — говорит он. — Что же ты раньше не сказала?

— Я думала, само пройдет, — вру я и встаю. — Было приятно познакомиться, — вру очередной раз; как только мы оказываемся снаружи, издаю громкий вздох облегчения.

— Неужели все было так ужасно? — спрашивает Ник.

— Мне очень жаль, — говорю я. — Я уверена, что на самом деле они замечательные люди, но со мной они вели себя просто ужасно и мне было жутко неприятно.

— Боже, прости, Либби. — Он обнимает меня. — Я просто тупица. Мне почему-то кажется, что с моими друзьями легко ладить. Они иногда странно ведут себя с незнакомыми людьми, но не думал, что все будет так ужасно. Надо было давно уйти.

— Не беспокойся.

Я зарываюсь лицом ему в плечо, и мы идем вниз по улице.

— Пойдем ко мне?

Ник кивает. Думаю, не надо объяснять, что после этого безобразного вечера все, чего мне хочется, — оказаться дома, где меня будут окружать мои вещи, в своей кровати, где мне будет спокойно, уютно и безопасно.

Мы добираемся до моей квартиры, и тут звонит Джулс.

— Привет, — говорит она. — Мы с Джейми устраиваем вечеринку на следующей неделе. Не хочешь наконец познакомить нас со знаменитым Ником?

О боже, Ник и кучка адвокатов — такое же жалкое зрелище, как я и кучка упертых социалистов. Я уже готова сказать «нет», но тут Ник начинает оживленно кивать, потому что Джулс, конечно же, говорила так громко, что ему было слышно каждое слово.

— Он сидит рядом со мной, — предупреждаю я, — и кивает, поэтому, наверное, придется согласиться.

— В среду вечером, в восемь тридцать, особенно не наряжайся.

— О'кей, — говорю я.

Ник улыбается, заинтригованный перспективой знакомства с моими друзьями.

— Наконец-то я познакомлюсь с Джулс, — говорит он, когда я опускаю трубку. — Расскажи мне о ней. Кто ее муж? А их друзья?

Я начинаю смеяться, потому что Ник щекочется, и кричу, чтобы он прекратил, но вдруг он становится нежным и серьезным и нежно целует меня в губы. Я никогда раньше не занималась сексом на своем диванчике и скажу вам, это очень приятно, поэтому я прощаю ему все: и этот дерьмовый вечер, и то, что у него такие дерьмовые друзья. Я бы ему сейчас все что угодно простила.

«…Особенно не наряжайся», — сказала Джулс. Это может означать все что угодно, но никак не джинсы и кроссовки. Ник никогда не видел мои наряды, не представляю, что он подумает. Я знаю, что хорошо выгляжу в дорогих шмотках, но не хочу, чтобы он считал, что мы живем в разных мирах. Хоть это и правда. Вдруг тогда он захочет прекратить наши отношения?

Конечно, у нас все равно нет будущего, но каждый раз, когда я думаю об этом, накатывает тоска. Мне постоянно хочется его видеть — раньше такого не было, — и существует реальная угроза, что я потеряю над собой контроль.

Но я же взрослая — справлюсь с этим. Да, он мне очень нравится — больше, чем я планировала, — но это же ничего не значит? Я же не буду расставаться с ним по этой причине. Пусть все останется как есть, может, у меня просто период такой, а через какое-то время я снова стану невозмутимо спокойной, собранной и независимой.