Всё может быть

Я вздыхаю с облегчением и улыбаюсь.

— Прекрасно, — говорю я, и мне хочется расцеловать ее. — Спасибо.

Она мягко опускает руку мне на плечо и слегка сжимает его.

— Я прекрасно вас понимаю, — говорит она, — вы, должно быть, очень нервничаете, вам предстоит встретить столько незнакомых людей.

— Но я уже знакома с вами, — с улыбкой говорю я.

Она смеется и говорит:

— Спускайтесь, когда будете готовы, жду вас к чаю. — Сара поворачивается и уходит.

Эд обнимает меня.

— Она очень милая, — говорю я, уткнувшись ему в плечо.

— Знаю, — отвечает он. — Я знал, что они тебе понравятся.

И тут, естественно, моя неуверенность дает о себе знать.

— Думаешь, я им понравилась?

— Конечно! — Он хохочет. — Как ты можешь не нравиться?

Слава богу, он не ожидает от меня страстных объятий и ослабляя тиски своих рук говорит:

— Спускайся на чай через пятнадцать минут.

— Хорошо, — я киваю.

Эд выходит из комнаты, и я закрываю дверь.

Несколько раз я подпрыгиваю на кровати, как в кино, когда героиня входит в роскошную спальню, а потом думаю, чем бы мне заняться в предстоящие пятнадцать минут. Вешаю платье в шкаф, поправляю макияж, и остается еще десять минут, а телевизора в комнате нет.

Но на прикроватном столике я обнаруживаю целую стопку глянцевых женских журналов и начинаю листать их. И как раз собираюсь прочесть статью о том, как определить, что мужчина и есть тот самый единственный, когда раздается стук в дверь и мы с Эдом спускаемся пить чай.

Сначала меня знакомят с большим желто-голубым попугаем, пронзительно кричащим в клетке, расположенной в углу. Чарлз, «попугай-циник», как его называют хозяева, в совершенстве владеет огромным запасом ругательств, но, когда я наклоняюсь и заговариваю с ним, он произносит: «Не хотите ли чаю?» С облегчением я оставляю его и присоединяюсь к остальным.

Почему-то у меня были опасения, что его друзья мне совершенно не понравятся. Во-первых, они намного старше меня — Саре и Чарли около сорока, — и мне казалось, что они вроде типичных английских аристократов, которые задирают нос и невероятно высокомерны по отношению к таким, как я. Но я ошиблась.

Мы заходим в комнату, и я умираю от страха. Сара представляет меня как «подругу Эда», не делая многозначительного акцента на слове «подруга». Все оказываются очень дружелюбными. Никто не задается и не важничает, как я того боялась.

На самом деле, по-моему, они совершенно обычные люди. Однако мне кажется немного странным, что приходится общаться с людьми, которые почти ровесники моим родителям. Но я же взрослая женщина и справлюсь с этим.

Я не хочу, чтобы они подумали, будто я обжора, поэтому усаживаюсь на старинный диван, покрытый собольей шерстью, и внутренне удивляюсь тому, что хозяева не почистили его. Затем скромно откусываю крошечные кусочки сандвича с огурцом. Рядом со мной садится Джулия (вторая половина Дэвида) и заводит светскую беседу.

— Так приятно, что Эд наконец-то приехал не один, — говорит она после того, как мы уже обсудили плюсы и минусы работы в пиаре и положения домохозяйки, каковой она и является, и остановились на том, что у соседа трава всегда зеленее: она умереть готова, чтобы вести такую «увлекательную» жизнь, как я, а мне кажется, что ее жизнь — вот это как раз и есть рай на земле.

— Мы уже привыкли, что Эд всегда один на наших ежегодных балах, а ведь он такой хороший парень, не понимаю, почему он еще не нашел себе славную девушку, — продолжает она. — Но теперь, похоже, она у него появилась.

Я смеюсь.

— Не знаю, что и сказать. Мы встречаемся совсем недавно. На самом деле мы, ммм, просто друзья.

— Но, судя по тому, что я слышала, у Эда очень серьезные намерения.

Что это она так разоткровенничалась? Она же едва меня знает. Я снова улыбаюсь.

— Посмотрим, — загадочно отвечаю я.

Я замечаю, что мужчины собрались на одном конце комнаты и, судя по всему, говорят о делах, потому что я то и дело слышу обрывки их разговора — «дивиденды», «сделал целое состояние», «гарантированные ценные бумаги», — а жены сгруппировались в другом конце и обсуждают лучшие магазины в «городе». Я предполагаю, что «город» — это Лондон.

— Тебе так повезло, Либби, — говорит Сара и подсаживается ко мне. — Либби живет в Лондоне, — объясняет она остальным женам. — Нам приходится совершать настоящее путешествие, когда хочется купить что-нибудь особенное.

— Где ты живешь? — спрашивает моложавая женщина, которую, по-моему, зовут Эмили, точно не помню.

— В Лэдброук Гроув, — отвечаю я.

Как бы я хотела жить в Риджентс-парке, или в Найтсбридже, или в Челси! Но вместе с тем я понимаю, что это не имеет значения, мне не обязательно пытаться произвести впечатление на этих людей. Между прочим, когда я со своими друзьями, очень даже горжусь, что живу в Лэдброук Гроув, — считается, что это модное место, — но здесь, с приятелями Эда, мне совсем нечем похвастаться.

— Здорово, — говорит Джулия. — Это же совсем рядом с Ноттинг Хилл, а там столько отличных местечек. Скажи, ты ходишь в «Шугар клаб»?

— Да, — отвечаю я, просияв, потому что действительно была там. Один раз. — Я все время туда хожу.