Всё началось, когда он умер

Под утро Трифоновой приснилась детская шубка. Лет за семь до Катиного рождения ее носила двоюродная сестра. И тетка сохранила для будущей племянницы: где потом достанешь и на какие шиши? Одежка имела мало общего с нынешними легкими и пушистыми вещами того же назначения. Это были латы. Всю зиму они давили на хрупкие плечи ребенка. И тот, кто пережил в них хотя бы один сезон, никогда не забудет острейшего наслаждения, дарованного весенним пальто. Так вот, на девушку будто накинули ту самую шубу. Через плотный и тяжелый ватин дремы она слышала, как хлопала дверца холодильника и закипал чайник. Тишина. Ватин. Шепот: «Ты же кобель, должен понимать. Быстренько вокруг дома, а потом спать». Долгая тишина. Ватин. Хлопок двери. Почему-то страшно. Очень страшно. Катя заметалась по тахте и вдруг коснулась рукой голого волосатого бедра. Стало легко-легко. Значит, ее испугало временное отсутствие ноги. То есть не только ноги, но всего мужчины рядом. Кирилл… Вчера в гостях им не хватило еды… Всю ночь они одержимо занимались друг другом… Потом не уснули, забылись… Он очнулся умирающим с голоду… Поел… Вывел Журавлика… Теперь разделся и лег под одеяло… Весна… Демисезонное пальто… Золотая осень… Сегодня воскресенье… Можно спать.

Проснулись они одновременно. И счастливый своей бессознательной глупостью день потек, искрясь отсутствием морали и нравственности. Все, что было необходимо для жизни, — это они — без ума и ответственности, без стыда и совести. Катя и Кирилл, не способные осознать себя отдельно друг от друга.

Если бы у Кати спросили, какой он, она восторженно ответила бы: «Молодой!» И не близость имела бы в виду. Ее телу было с кем сравнивать. Андрей дозревал медленно, знал, что сдерживаться не придется, что у него есть время, и изощренно обеспечивал качество, то есть занимался ею. Кирилл превращал в это самое качество целеустремленность и количество. Он просто вынужден был заниматься собой — терпеть, чтобы акт обрел черты процесса. Когда-то в постели она жестко бросила своему Голубеву: «Старый конь борозды не испортит, но и глубоко не вспашет. Так, Андрюша?» Он пощекотал ее за ушком и ехидно шепнул: «За плуг надо хотя бы крепко взяться, милая». И научил Катю, как помочь самой себе испытать оргазм. Она была потрясена — без нормального заинтересованного в результате мужчины, конечно, не обойтись, но ведь технические приемы, в сущности, каждая в состоянии использовать, чтобы не проклинать жизнь в трясине неудовлетворенности. Так вот с Кириллом она не успевала эти драгоценные знания применять. Сначала растерялась, но потом убедилась в том, что не мытьем, так катаньем он своего добьется. С пожилым Трифонова прогуливалась по главной аллее ухоженного парка теплым утром. С молодым носилась по лесу в жаркий полдень. Дело вкуса. Катиному темпераменту больше подходила аллея, если честно. Поэтому годы назад она бессознательно потянулась к мужскому опыту. Котлеты Андрея Валерьяновича, его дом стали поводом, а не причиной. И за это открытие Катя была благодарна Кириллу.

А восклицание «молодой» относилось к реакции парня на все — ее слова, жесты, прикосновения, взгляды. Она была мгновенной, непосредственной, взрывной. Любовь ее не смягчала, но ужесточала — это чувствовалось. Просто пока все было замечательно. Голубев подсказал Кате, что делать на пути к наслаждению не только с собой, но и с ним. Средство было универсальным, Кирилл никак не мог опомниться и не догадывался скрывать это. Девушка, в который уже раз, благодарно пожелала учителю Царствия Небесного. Не исключено, что скелет того перевернулся в гробу, а душа наверняка возрадовалась.

Да, все-таки Андрей был культурным и немного тщеславным педагогом, который готовил ученицу к славному будущему. Доставал нудноватой требовательностью, но не замечал мелочей и прощал срывы. Главное — нужно было стараться. Кирилл напоминал друга, с которым готовишься к экзамену. Если перелистнула страницу раньше, чем он дочитал, может обидеться и замкнуться или вырвать из рук учебник. Если устал, начнет соблазнять перерывом на мороженое, и доводы рассудка его не остановят. Но с таким было веселее и проще. Катя вспомнила Джеймса Бонда и подумала: «Если бы можно было налить в один бокал Андрея и Кирилла, как водку с мартини, и не смешивать, получился бы идеальный мужчина». В этот миг она и стала женщиной, но не поняла этого.