Всё началось, когда он умер

Похоже, всем было не рано. Обычного женского трепа не случилось. Назвались, выпили, стандартно пошутили, дескать, как здорово, что медичка объявилась, теперь реанимация гарантирована. И ненадежная Юлька, а за ней остальные вырвались на свободу, где было много водки с колой и совсем не было пищи. Пока Ленка, вздыхая, прятала салат в микроволновку, зоркая Катя углядела и стянула недотертый кусок сыра. Заверила хозяйку, что не пропустит женский сбор через тридцать минут. Потом, озираясь, вызвала Кирилла в прихожую и сунула ему за щеку добытую еду. Он был растроган. И ничего не успел предложить — два очкарика, извинившись, забрали его куда-то «на секунду, девушка, на минутку». А Катя пошла исследовать территорию.

Суровая Трифонова не подозревала, что может бурно общаться с выпившими, раскованными, но все-таки незнакомыми людьми. Однако истово занималась этим, бродя от одной мини-компании к другой. Только на балкон не совалась от греха. И старалась не попадаться на глаза Кириллу. То ли, что называется, дорвалась до сверстников, то ли интуитивно дразнила и распаляла его. Вино пила только в кухне с Ленкой, причем все меньше и реже. Потому что девчонки перестали откликаться на спасительный зов хозяйки, и сама она ухитрилась набраться. Тайный салатик не помог. Привычный здесь стриптиз был неминуем.

Катя быстро разобралась в ситуации. Веселились действительно в доме Ленкиных родителей. Она заканчивала иняз и недавно вышла замуж за одноклассника, который теперь учился вместе с Кириллом. Этот обладатель утонченной внешности в дорогих очках не притрагивался к спиртному и с каким-то мрачным удовольствием наблюдал за теряющими над собой контроль гостями. Они признавались любопытной Трифоновой, что хозяин — «чудовищно, ну чудовищно умный». И явно его недолюбливали. Он знал об этом, страдал, и молодая контактная жена решила помочь. В ее понимании все делалось легко. Так сложилось, что в группе было всего две девочки. Обе замужем и с детьми. «Что тебя удивляет, Катя? Сейчас рожают или на первом курсе, или после тридцати. Иначе никакой карьеры», — говорила Ленка. Она придумала звать мальчиков. Не всех, а тех, чьим мнением ее умник дорожил. И своих подруг. Сработало.

Но широкая, разгульная в приличном смысле натура не терпела камерности. И на вечеринках появились ее старший брат с женой, подруга жены и ее бывший муж. Богемные ребята не скрывали, что забегают конкретно выпить. Но с ними, давно получившими образование и не имевшими отношения к экономике, всем было интересно. Более того, одетые тридцатилетние женщины с порога заводили студентов так, как девчонки во главе с Юлькой и нагишом не могли. «А я-то недоумеваю, откуда здесь ровесники Кирилла и мои, — подумала Катя. — Неделю беспокоилась, впишусь ли в среду двадцатитрехлетних. Или? Пятый курс только начался, значит, семнадцать плюс четыре… Двадцать один… Большая разница».

Таких, как хозяйка вечеринки, она знала: несколько дополнительных лет на белом свете провела не зря. Ленка думала, люди созданы для того, чтобы ей и ее мужу не было скучно. Она была неутомима: организовывала праздники, доставала из-под земли все и всех. Только бы не замечать рутины и почаще отрываться самой. Если они не будут надеяться на ее помощь в трудные дни, можно развлекаться вместе годами. Хотя нет, она не выдержит, ей свойственно менять окружение. В поте лица добиваться, чтобы оно состояло из нужных, полезных людей. Ей по-настоящему интересны только эти, к другим она быстро охладевала. На словах — жажда новизны. На деле — расчет.

Трифонова видела, что Ленка искренне старается ее обаять. Прониклась симпатией, готова дружить. Потому что еще минимум год нужно удерживать ребят из группы возле способного и умного, но закомплексованного мужа. Ее не устроит притворство, она добивается, чтобы они сами рвались к ним, к ней, к нему в гости. Чтобы он высокомерно исподтишка разглядывал их, пьяных, несущих чушь. А мальчишкам нравятся самостоятельные женщины под тридцать. И против незнакомых ровесниц они, надо полагать, возражать не стали бы, но Катя была из первых. Во время блужданий по дому она наткнулась на троих ребят, сидевших по-турецки. Задержалась, поговорили о коррупции в медицине. Один поднялся и ушел за кофе. «Везде есть ботаники», — подумала Катя. И тут второй на нее набросился, сначала злобным, потом менторским тоном:

— Зачем ты так ярко накрасилась? Свежая, милая девушка и сама себя уродуешь. Разве не слышала никогда, что лучшая косметика — та, которой не видно? На Западе уже вообще не принято размалевываться. А у нас вульгарное называют красивым. Не уподобляйся. Тебе не идет.