«Всё не так, ребята…» Владимир Высоцкий в воспоминаниях друзей и коллег

Тут у нас возник легкий спор. В качестве примера патриотической я привел песню, которую, как мне казалось, можно было сразу передавать по радио: «Нынче все срока закончены, а у лагерных ворот, что крестнакрест заколочены, надпись: „Все ушли на фронт“». Я говорю: «Это же патриотическая песня», на что было сказано, я это запомнил: «Ну как же патриотическая песня, а кончается же эта песня: „И другие заключенные прочитают у ворот нашу память застеклённую, надпись: „Все ушли на фронт““. Что же получается? Другие заключенные? Лагеря?» Я говорю: «А куда вы меня отправляете? Что ж – лагеря исчезли, что ли? Лагеря остались, а песня патриотическая, военная». Или другая – «Идут штрафные батальоны», я очень люблю ее.

И они тогда изъяли только один рассказ. Высоцкий еще был мастер рассказа. Вот, к сожалению, это малоизвестно. Или он сам сочинял эти рассказы, или кто-то сочинял, но он удивительно их рассказывал. Такие алогичные, безумно алогичные рассказы. Среди тех записей, которые там проигрывали чекисты, была запись о двух крокодилах, которые плывут по Красному морю и друг с другом разговаривают. Дальше идет совершеннейший абсурд, потому что маленький крокодил спрашивает большого, что есть такая песенка: «Сидели три медведя на ветке золотой, один медведь был маленький, другой мотал ногой», – и пытается видеть, кто эти медведи. И один из этих медведей оказался Лениным, другой – Александром Вторым и так далее. Они сказали: «Вот это мы сотрем», поскольку там Ленин фигурировал.

Они, видимо, пытались стереть, но, как это часто бывает даже в КГБ, техника, видно, плохо работала, а они не проверили. Они все пленки вернули, и когда я из лагеря приехал и поставил эти пленки, рассказ этот слегка был притушен, но не стерт до конца.

Кстати, из таких тоже забавных, связанных с органами государственной безопасности эпизодов, касающихся Высоцкого… Как-то – это было еще до ареста – мы собирались ехать на день рождения к Даниэлю. Даниэль мой большой друг, впоследствии – подельник. И буквально вечером уже выходим, телефона у нас не было, – вдруг звонок в дверь. Пришел Высоцкий в гости. Что же делать? Мы решили просто взять его к Даниэлю. Одновременно это был бы как подарок Даниэлю, потому что когда приходит Высоцкий, невозможно, чтобы он не пел, не рассказывал.

Там было очень много народу. Даниэль человек очень радушный, компанейский, в отличие от меня. И даже были какие-то незнакомые мне люди, я немножко опасался за Высоцкого. Мы с ним перешептались, так сказать, или как-то перемигнулись. Он пел, конечно. Весь вечер он держал в руках всех, но через каждую песню он пел одну песню – песню о стукаче – «В наш тесный круг не каждый попадал, но вот однажды – проклятая дата…» Буквально через каждую песню, – давая понять, что если кто-нибудь здесь настучит, его убьют. (Смеётся.) Это было очень здорово.

Кстати, я уже сидел, мне рассказывала Мария, моя жена. Он как-то пришел к ней в таком немножко истерическом состоянии – что, в общем, его возьмут, что его посадят. Он как раз тогда сочинил эту песню, которая, я думаю, песня о диссидентах. Замечательная песня – «Идет охота на волков». Жена мне эту песню рассказывала, когда на свидании была.

Я не свожу совершенно, конечно, значение песни Высоцкого к диссидентству, но поскольку диссидентство – явление органическое для современной России, каким-то боком он с этим явлением тоже связан. Хотя о работягах, я думаю, тоже никто так хорошо не написал, как Высоцкий.

– Считаете ли вы, что его творчество уже получило максимальную оценку, или со временем его песни будут осмыслены лучше, полнее, шире, глубже?

Ну, я думаю, что со временем всякий крупный талант осмысляется глубже. Просто история тому учит. Но думаю, что оценку получил он большую. Вот недавно рассказали нам… Один советский человек (иногда ведь приходится и с советскими общаться – они приходят в гости тайком) рассказал такую деталь, недавнюю деталь. Где-то на вокзале – на Казанском или каком-то другом – он шел и видел, что какой-то старичок-еврей продавал портреты. Два портрета – один портрет Сталина, другой – Высоцкого. Так сказать, как бы на все вкусы. Я, когда про это услышал, то подумал, что эта деталь специально для Высоцкого, и ему бы это понравилось, конечно, с его-то чувством юмора. Ироничность ситуации, и, конечно, это говорит о такой всенародной славе.

– Традиционен ли Высоцкий в России? Закономерно ли его появление? Является ли он продолжателем поэтической традиции какой-то, или же он возник на пустом месте?