Всё сложно

Потом еще была отвальная в парке, где так часто раньше мы устраивали с друзьями посиделки на траве возле речки Яркон.

Накануне отъезда к нам зашли родители, потом Нинель, потом Дафна. Я ничего не чувствовала, как будто мне вкололи какую-то анестезию.

Собственно отъезд прошел спокойно и организованно. Мы проснулись рано и пошли завтракать в парк Леуми, чтобы не мешать уборщику привести в порядок квартиру, которую мы покидали. Леуми – огромный парк с озерами и утками-лебедями, которых Роми кормила хлебом с самого рождения. Пойти в парк – это легко сказать. В середине июля в Израиле даже пятнадцать минут на улице – это ад. В кафе к нам пришла попрощаться моя двоюродная сестра Аленка-Ханна. За годы, что мы не общались, она стала знаменитой каббалисткой – несколько лет жила в Москве, потом в Нью-Йорке и была лично знакома с Мадонной, Донной Карен и прочими знаменитостями. Однако мы сидели в кафе и разговаривали так непринужденно, словно и не было между нами пропасти в 25 лет и как будто вот эти полчаса не последние перед тем, как я уеду, и, кто знает, когда мы увидимся снова и увидимся ли вообще. Не потому, что я уезжаю, а потому, что мы, и живя рядом, не виделись. Она вспомнила, что в детстве просто не ходила в школу. Брала портфель и шла гулять по улицам. Всем известный трюк советских, да, наверное, и других детей. Я, которая слыла гораздо более непослушной и трудной девочкой, делала так только пару раз, когда в школе была совсем уж жуткая травля, а тихая послушная Аленушка, оказывается, была злостной прогульщицей, и ее заботливая мама, живущая только для семьи и для детей, ничего не замечала. Мне стало невероятно жаль нашей дружбы и близости. Я почувствовала, что нет никого на свете ближе того, с кем ты вместе вырос. Но что можно сделать с выбором другого человека? Потом мы вернулись домой, а Роми прощалась в парке со своим отцом. Давид объяснил, что не сможет пережить расставания в аэропорту. Я дала всем животным успокоительного, распихала кошек по клеткам, и мы были готовы. В назначенное время приехало такси, и мы отправились в аэропорт. Видимо, чтобы еще больше укрепить меня в моем решении, немолодому таксисту позвонили из банка, и он с полчаса в ужасе отнекивался и ругался с ними по поводу задолженности, ссуды и текущего счета. Этот чужой разговор еще раз показал мне, что ни трудолюбие, ни энергия на протяжении долгих лет не спасут от этого бесконечного бега по кругу финансовой удавки, которую нам всем приготовила жизнь в Израиле. Дорога в аэропорт была знакома мне до каждого камешка и мила, как каждому израильтянину. Нервишки немного дергало, есть и пить было невозможно. В аэропорту нас ждали мои родители и Женька, все шло гладко и спокойно, собака покорно зашла в здоровенную клетку и была отправлена в багаж, кошки не плакали в своих переносках. Перед входом в закрытую зону мы с Роми обнялись с родными и немного всплакнули. Роми вдруг поняла, что ей грустно и весело одновременно. Она назвала это странное состояние «грусвесело».

Франция

И вот мы приземлились во Франции. Так же спокойно и организованно мы сели в заранее заказанное такси и доехали до дома в Буасси. В квартире нас ждала Жоара – чернокожая марокканка, которая раньше была няней детей и уборщицей у Карин и Гая, а теперь у каждого из них по отдельности. Мы с ней уже были знакомы. Она была весела и добра той наивной, почти детской добротой, какую можно встретить только у африканцев и арабов. Жоара отдала нам ключи, и мы зашли в очень чистую уютную квартирку. Мы выпустили кошек из переносок и стали осматривать наше новое жилье. Роми и Жоффруа квартира очень понравилась. Она и правда была очень уютной. Непривычно прохладный и свежий воздух был удивительно приятен и напоминал что-то из детства – лето на даче, что ли, – только вокруг не советская развалюха, а элегантная европейская квартирка.

У Роми в комнате был застелен матрас и стояла маленькая настольная лампа. Комната уже выглядела очень симпатично. Мы легли спать и впервые за долгое время заснули мертвым сном.

Наутро мы выглянули в окно. Шел легкий летний дождь, улица была украшена огромными горшками с петуниями, за нашим окном ласточки свили гнездо. Из окна были видны старинная церковь, улица и черепичные крыши домов. Мы позавтракали и отправились с Мишкой в лес. Я радовалась, глядя на то, как Роми, Мишка и Жоффруа восторгаются украшенными цветами улицами, зеленым лесом, одуванчиками и елями, полевыми цветами. У меня было ощущение, как будто я им это подарила.

На мое счастье, мне выпало несколько выходных дней. Я была уже на последнем издыхании, но никакого отпуска не предвиделось. Фактически я не была в отпуске уже два года подряд, да и безработицу в сочетании с поиском клиентов и больницей тоже отпуском не назовешь.