Всё сложно

С Гаем мы не переставали видеться, и мой план оставаться только друзьями провалился, потому что мы не смогли, или, вернее, я не смогла отказаться от секса с ним. Я не помню за собой подобной одержимости именно сексом с кем-либо. Я просыпалась и думала о том, что я хочу, чтобы он был рядом, и это немедленно заводило во мне совершенно физиологические механизмы, и весь мой день проходил на фоне этого желания. Прямо как пишут в идиотских порнорассказах, которые всегда смешили меня. Не знаю, была ли это какая-то компенсация организма за отрицательные эмоции, пережитые в этот период, но мне она была очень нужна. И несмотря на то что он все еще не расстался с Лейлой и она мельтешила где-то на фонах, мы проводили вместе почти все время и занимались сексом в любой удобный момент.

Я рассылала резюме, мне даже приходили ответы. Настроение потихоньку приходило в норму, я бросила антидепрессанты и не заметила никакого дискомфорта. Жизнь начала как-то раскрашиваться. Настала пора детских спектаклей в честь окончания учебного года. Жоара сказала мне, что Гай и его дети выступают в нашем деревенском клубе. Мы с Роми пошли их поддержать. По дороге Гай осторожно предупредил, что там будет Карин. Я сказала, что мне на это глубоко наплевать.

В небольшом светлом зале стояло пианино, а за ним рядами были расставлены стулья для слушателей. Мы с Роми сели в сторонке, но через некоторое время зал заполнился, и Гай с детьми оказались рядом с нами. Карин сидела в другом конце зала и злобно зыркала. Я смотрела на нее спокойно. На мне было красивое летнее платье, я была подкрашена, волосы лежали отлично. Я наконец могла не бояться ее, и мне было даже приятно смотреть на ее позеленевшее от злобы лицо. Потом начался концерт. Руководитель клуба весьма торжественно объявлял каждого исполнителя, а люди хлопали и слушали в полной тишине. Гай тоже выступал, он играл на гитаре. Он вдруг жутко разволновался, у него покраснела шея. Я прямо чувствовала напряжение.

– Эй, ты чего? Это всего лишь концерт в деревенском клубе. Все будет отлично.

– Да я сам не понимаю, отчего так переживаю. Я смотрю, я единственный взрослый из выступающих.

– Ну нет, вон та дама играет на пианино.

Потом бедняга Гай пошел на сцену, и у него получалось не очень, или это так и должно быть, когда играют на гитаре, я не знаю. Так как всех играющих снимали на видео, я решила снять его тоже. Я встала и стала снимать его, и, хотя в какой-то момент место на телефоне у меня кончилось, я делала вид, что снимаю дальше. Я просто физически чувствовала, как корежит от этого Карин. И, ей-богу, это самое меньшее из того, что она заслужила.

Потом мы вместе с преподавателем гитары отправились к Гаю в сад ужинать. Было весело, мы все по очереди играли на гитаре, даже я попробовала. Это оказалось пренеприятно и больно. Гай рассказывал:

– Я так переволновался, что просто ничего не видел перед собой. А ведь я был на линии огня, в меня стреляли, и я так не боялся.

Я расхохоталась:

– Неужели под вражеским огнем не так страшно?

– Ну там я как-то привык.

Потом мы ходили на летнюю вечеринку-концерт, которую устраивали приятели Гая: пара пожилых интеллектуалов жила этим летним праздником в течение всего года. Там стояла настоящая сцена и выступали три группы. Огромный сад был заставлен палатками с угощением, которое принесли сами гости. Было много людей всех возрастов: молодежь в сторонке курила траву, пожилые налегали на вино и пироги, дети играли в нижней части сада. Роми и Адам, правда, частенько прибегали к нам жаловаться друг на друга. Под конец вечеринки я разговорилась с двумя немолодыми парижанами – типичными французскими старичками с аккуратно повязанными шейными платками. В семидесятые они были корреспондентами Le Monde в Израиле и утверждали, что помнят, что такое «мошав»:

– Это наскоро построенные солдатами домики, такие военные поселения посреди лесов.

– Нет же, – смеялась я, – это уже совсем не так. Это буржуазные поселки, вроде вот этого, где живут горожане, которым надоела городская суета.

Но старики со мной не соглашались…

В конце вечера зажгли гигантский костер, и мало что на свете так красиво, как летящие в темно-синее летнее ночное небо яркие огненные искры.

Гай помог мне исправить резюме и обучил меня азам классического ведения проектов. Вакансий в Париже и округе было очень много. Довольно скоро одна из компаний заинтересовалась мной. Сидя в бассейне или в саду, мы с Гаем разыгрывали по ролям предстоящее собеседование. Мы отработали собеседование по-английски, по-французски, проговорили все детали. Было забавно, когда он изображал нанимающего меня босса. Должна сказать, что, если в чем я и достигла настоящего профессионализма, так это в поиске работы и прохождении собеседований. Однако по-французски мне этого делать еще не приходилось.

Итак, я поехала на собеседование. Оно ничем не отличалось от собеседований, которые я проходила в Израиле. В течение часа играть роль уверенной в себе профессионалки не составило для меня труда. Я даже сама удивлялась тому, как складно я говорю.