Всё сначала!

11.11.1996 г.

9.11.96 – вернулись из Орхуса. Смотрели дневные народные школы Бодель, Рут и Хильки. Встретили тепло. Лис покатала по городу. Видели резиденцию королевы. Старый город, церковь, залезли на колокольню, посмотрели на город с высоты 35 м, брякнули по несколько раз в колокола, послушали орган. В последний вечер пребывания в Орхусе ужинали в рыбном ресторанчике. До сих пор вспоминаю – слюнки текут. Жили в отеле недалеко от вокзала. Не номер – а мечта. Двухспаленка, огромные окна, телик с 24 программами, кожаные кресла, столик и стол и всюду на полу паласы пушистые.

С отъездом из Дании наши международные связи не закончились. В очень скором времени мы вписали свои имена в историю шведской альтернативной музыки. Одним прекрасным днем объявился в Петербурге человек по имени Кеннет Сускин. Швед американского происхождения, контуженный во время Вьетнамской войны, которая оставила ему на память резкость в движениях и речи. Сказать, что он был очень своеобразный – ничего не сказать. Внешне нечто среднее между Элисом Купером и Мерлином Менсоном. Эдакий великовозрастный панк. Он приехал в Питер в надежде записать свои песни, поскольку у нас это стоит в разы дешевле, чем в Швеции. Пока искал музыкантов, согласных ему аккомпанировать, познакомился с Малаховским, подарил ему сборник своих текстов на английском языке. Петя решил помочь иностранному гостю. Придумал аранжировки, взялся подыграть ему на клавишных и подогнал нас: Диана на бэк-вокале, я – на скрипке, Тарас Богданов играл на гитаре. В итоге мы записали несколько песен. Мне хорошо запомнилась одна – «Norwegian man». Кеннет пел по-английски в стиле хардкор-панка. Для пущей убедительности взял себе творческий псевдоним Flat and Bad. Видимо, ему казалось, что Сускин – это недостаточно звучно. Записи он увез с собой, и вся Швеция вздрогнула. Собственно, этим все закончилось. Я больше ничего о нем не слышала, а жаль.

К слову, многие наши знакомства в ту пору были быстротечны. Это вовсе не показатель ветрености и непостоянства. Просто тогда радар был настроен на «нужных» людей. Одни люди оставались рядом и шли с нами через годы, а другим суждено было лишь на мгновение пересечь снайперскую орбиту, оставив свой след, исчезнуть.

Вилли Пшеничный (Олег Николаевич) – журналист, работал в «Новой газете», «Комсомольской правде» и других изданиях. После концерта на закрытии клуба «Белый кролик» случилось личное знакомство, положившее начало интернет-истории о «Ночных снайперах». На своем сайте Вилли создал страницу о группе, где разместил фото, песни и рецензии на них. Весной 1999 года Вилли Пшеничный стал одним из организаторов первого сольного концерта «НС» в Москве, познакомив нас с Д. Ицковичем, владельцем клуба «Проект ОГИ», в котором и состоялось выступление.

Ринат Сунгатулин – программист. Встреча состоялась в клубе «Анна» в 97 году, а в 98-м Ринат стал администратором и организатором концертов «Ночных снайперов». Выступил спонсором альбома «Капля дегтя в бочке меда». Познакомил нас с Верой Дорн.

Вера Дорн – музыкант. Родилась в Баварии, путешествовала по миру, оказалась в Питере. На момент нашего знакомства увлеклась саксофоном. Ее увлеченность инструментом очаровала меня, и я предложила Вере сотрудничество. Мы придумали и записали партии саксофона в песнях «Лист Филь», «До востребования». Для нее это был первый концертный и студийный опыт. Позднее Вера Дорн стала известным в Питере музыкантом, участвовала во многих проектах, давала сольные концерты в составе «Vera Dorn Trio».

Валерий Вальран (Козиев) – ученый, живописец, публицист – куратор проектов, проходящих в галерее Арт-Коллегия на Литейном, 64, где снайперы дали ряд концертов.

Александр Житинский – писатель, драматург, журналист, руководитель издательства «Геликон плюс». НС познакомились с ним на концерте в клубе «Борей». С его участием был издан сборник песен и антипесен «Патронташ», который сначала вышел в издательстве СПИ Дедъ и назывался «Дрянь» и «Цель». Эта книга на стадии «дряни» и «цели» примечательна тем, что у «Ночных снайперов» появился свой логотип – знаменитая мишень в перекрестье прицела, и тем, что в ней содержались наши с Динкой графические рисунки.

И пусть простят меня те, кого я обошла упоминанием на страницах этой книги, но я признательна и благодарна каждому, кто помогал или был причастен.