Всё сначала!

Я помню эти первые признаки известности и узнаваемости – стоило нам с Динкой спуститься в подземку (в те светлые времена, когда мы еще пользовались метрополитеном), молоденькие девушки начинали взволнованно и громко перешептываться за спиной. А потом самая решительная подбегала за автографом.

Одним из показателей народного признания артиста является то, что люди начинают сочинять про него анекдоты и байки. Самая одиозная про нас была такой: якобы общество больных энурезом предъявило претензии на право пользования брендом «Ночные Снайперы».

В ноябре 2000 года, когда «31 весна» уже звучала из каждого «утюга», «Снайперы» подписали контракт на выпуск «Рубежа» с «Реал Рекордз» – крупнейшим звукозаписывающим лейблом страны.

Два года разделяло концерт в «Чаплин»-клубе и подписание контракта. Лосева продолжала медленно и уверенно внедрять «Снайперов» в систему шоу-бизнеса. Нашла нам визажиста – известного московского фотохудожника и стилиста Наталью Голубь, что было очень кстати в условиях обрушившейся на нас медийности. Численность эфиров на радио и телевидении, интервью сми возросло пропорционально уменьшению количества концертов. Сейчас я понимаю, что это была необходимая и грамотная пиар-компания, но тогда это дико раздражало. Уже ничего не хотелось. Но точка невозврата была пройдена…

Лосева сократила до минимума количество клубных выступлений, создавая искусственный дефицит в пользу крупных площадок. «Снайперы» стали звучать по принципу реже, но громче. В Москве мы стали играть чаще, чем в родном Питере.

Однажды на наш концерт в клубе «Бункер» заглянула Земфира в компании Маши Макаровой (Группа «Маша и Медведи»). Послушала и пригласила к себе домой. Всю ночь мы общались, выпивали и впитывали друг друга. Встреча оставила приятный шлейф и «отрикошетила» знакомством с Ларисой Пальцевой, в недавнем прошлом пресс-атташе Земфиры. Л.П. оказалась человеком, сыгравшим впоследствии неоднозначную роль в истории группы «НС».

Не без стараний Ларисы московская тусовка с каждым днем стала оказывать все большее влияние на группу в целом и на Диану Сергеевну, в частности. Меня начали настораживать изменения в ее поведении. Я заняла выжидательную позицию…

* * *

весна 2001 г.

<…> пишу по кочкам – неразборчиво – вслепую – по губам – и так же сегодня на сцене и не только на сцене, и не только сегодня – читаю – чувствую – вслепую верю…

Остановка… Нет, ничего не хочу, разворот – дальше – остановка – ларек… Устала. Я перевернула страницу…

* * *

08.07.2001 г.

Сделала ревизию. Много книг ушло в пакеты. Учебу всю упаковала. Письма, за редким исключением, вынесла из дома. Простилась. Не знаю… Так надо.

Свое кое-что обнаружила. Все то же. Лучше не стала. Даже есть к чему вернуться. Сейчас в «Словакии» в Саратове. Напротив – Волга.

Думаю о Динке – на часах – 26 минут, как она родилась. Много хочется сказать ей. Душа не на месте, когда ей плохо. Убивают грубость и ревность. Убивают меня, а я терплю и наблюдаю смену фавориток. Задевает по-прежнему. Пусть не так остро, но беспросветней. Глупая! Глупая! Отрекается, кусается, мечется. А ей – дом! Хочу подарить ей дом. Не хочет – пусть не живет. Но это место, куда она всегда может вернуться. Хочу подарить ей уют и покой. Ей нужен отдых и часы перемирия с миром и с собой.

Света Лосева не обращала особого внимания на повышенную нервозность, капризность и требовательность Дианы, списывая их на усталость от обилия концертов, эфиров и гастролей. Искренне уверенная в том, что Д.А. в силу молодости и темперамента просто подхватила легкую «звездянку», которая пройдет, как только она привыкнет к статусу публичного человека. Света Лосева сама не заметила, как потеряла контроль над ситуацией. А с переездом ДС на ПМЖ в столицу началось постепенное вымывание питерцев из группы.