Всё так, как должно быть!

Возможно, я была и не права, когда судила о том есть у него ко мне околоотцовская любовь по подаркам и деньгам, но, на мой взгляд, другого критерия у меня просто не было.

Не принято было вести глубоких бесед о чувствах, об отношениях. Ласки, обнимашек и теплых слов тоже не было. Но было кое-что — юмор, совместные песни, какие-то программы по телику, совместные ужины, объединяющие нас всех.

Сейчас, спустя несколько лет терапии и проработки, я понимаю, что ничего он мне не был должен. И уж тем более хотеть мне угодить, показать то, что я важна ему или свою околоотцовскую любовь. Не должен был. Всё что мог, он делал и справлялся с этим лучшим образом.

Что во мне зародилось в момент, когда я систематически не получала подтверждение своей важности от отчима и от папы тоже? Желание сделать всё возможное, лишь бы доказать им, что я достойна. Это наложило огромный отпечаток на всю мою деятельность и мотивацию, которая двигала мной в достижении всё новых вершин. Но об этом чуть позже.

А сейчас вернемся к папе.

Честно сказать, первая часть книги далась очень легко. К этой её части я готовилась. Потому что здесь тяжелые воспоминания и много боли. Боли дочери по отцу.

Папа пропал, а потом в какой-то момент появился обратно в моей жизни. Познакомил меня со своей будущей женой и её сыном, и мы как-то зажили в одном мире. Я в своём, они в своём и иногда мы пересекались.

Они приглашали меня к себе в гости с ночевой, играли в настолки, гуляли и ходили в кафе. Походы в кафе с папой и его новой семьей в моём детстве — одно из самых счастливых воспоминаний. Папа мой в плане трат был абсолютной противоположностью отчиму. Если у него были деньги, то он спускал их все на нас легко и просто.

Мы ходили в кафе-мороженое, где каждому оформляли огромную порцию разных шариков мороженого с наполнителями, плюс молочный коктейль и, если были достойные десерты, то еще и по куску торта. Представляете как мы обжирались там?))) Было много, очень вкусно и всегда спокойно по обстановке.

Здесь слово “спокойно” несёт очень много ценности, тк мой буйный и вспыльчивый характер достался мне прямиком от отца. Папа был непредсказуемым в реакциях и очень легко раздражался, действовал в эти моменты резкими движениями и фразами. Не подумайте — никакого физического или эмоционального насилия не было, только психологическое)))

Сейчас, с высоты своего опыта работы с психикой клиентов, я вижу это, тогда мы все называли это “тяжелый характер”.

Регулярно в их доме собирались праздники в честь всевозможных дней рождений, меня всегда приглашали, относились ко мне исключительно хорошо, папина жена называла меня Юльчик. Потом случилась их свадьба, я помню её — было шумно и морозно.

Потом родился сводный братик и началась новая глава в моей и их жизни. В общей сумме нас стало там трое детей на двоих родителей. Брата я очень люблю, он космический и для своего возраста и бэкграунда вырос довольно безмятежным и вдумчивым, очень умным и интуитивным. Обожаю вести с ним беседы на глубокие темы типа устройства мира и наших с ним отношений с папой.

Вот пишу и может показаться, что всё же было классно, где тут причина для претензий или боли? И картинка, действительно, выходит доволь ладненькой.

Но давайте сейчас добавим кое-что большое и очень тяжелое для всех, что всегда сопровождало меня в детстве. Мой папа пил. Безмерно и тревожно.

У него есть несколько стадий опьянения и я знакома почти со всеми.

Первая — веселый, компанейский, с гитарой в руках и песней во рту, с огромной душой и шутками, твердой походкой и действиями — такой папа мне нравился. Он в эти момент был особенно открытым, много говорил обо мне и вспоминал, какой я была малышкой, о том, как сильно любил мою маму.

Вторая стадия — бессвязная речь, путаница в показаниях и воспоминаниях, непослушные ноги и руки, желание идти в алко-магазин среди ночи и драться. Этого папу я боялась, тк там не было папы, был какой-то чужой и агрессивный мужчина, непредсказуемый и опасный. Именно из этой стадии совершались все драки при мне. Да, именно драки, не драка. С тех пор я жутко боюсь любых драк, свидетелем которых я невольно становлюсь.

Третья стадия — невозвратная или запой — это вообще не папа, это вообще не человек, это сгусток боли. Там нет речи, кроме мата и претензий, там нет контроля ни одной мышцы на теле, там нет желания жить. Там безнадежно и горько, больно в теле и невыносимо. Не только ему, но и всем, кто его окружает.

Четвертая стадия — я знаю, что она есть, но я её никогда не видела, знаю лишь по рассказам бабули, к которой папа приходил проводить свои запои. О ней говорить не буду.

С первыми тремя стадиями я познакомилась довольно рано. Давайте еще добавим сюда нестабильность его рабочей деятельности, где причинами увольнения были либо запой, либо то, что ему не заплатили за работу.

Нехватка денег сопровождала его всю жизнь. И долги тоже.