Всё-таки живые (СИ)

Веко полуопущено, поэтому раскрывать его до конца не хочется, тем более что от света режет глаз, а изображение слегка плывёт. Уже развивается воспаление зрительного нерва на почве ожогов? Скоро ослепну. Всё тело болит — не только зрительный нерв возмутился, вся нервная система пошла вразнос. Мозг просто разламывается, снова подступает тошнота — это общий токсикоз организма на фоне распада облучённых тканей. Наверное, и капилляры трескаются, уже пора. В то же время мучает какое-то мазохистское любопытство, вроде того, что с коньяком — вот и симптомы молниеносной лучевой болезни на себе опробовала, из всего списка остались только судороги, паралич в связи с отёком мозга и кома. Всё когда-нибудь случается в первый раз, даже МЛБ.

Реанимационная капсула с тихим дребезжанием катится по коридору ТАРДИС, подталкиваемая Ривер и Мари. У француженки веки красные и опухшие, видимо, недавно ещё плакала. Ривер бледна и сосредоточена, как перед боем. Как ни странно, они завозят меня в мастерскую, но ещё более странно то, что в её торце я вижу знакомый выход из корабля. Впрочем, это бы не должно меня удивлять. Если корабль в состоянии создавать, удалять и перемещать помещения внутри, то что ему мешает передвинуть входной люк? В конце концов, перед консольной сроду не было дезактивационного шлюза с душем, а Доктор не стал бы пачкать любимый корабль радиоактивной пылью. Значит, и шлюз они на пару с ТАРДИС сделали перед вылазкой на электростанцию.

Сбоку от выхода стоит здоровенный контейнер для перемещения сложных грузов в открытом космосе, в нём сидит Фёдор в сварочной маске и крепит последний фиксатор, пока Доктор проверяет внутренние системы — поддержку давления и температуры, защиту от космических лучей и прочую мелочь.

— Ри-ивер?..

Нет, лучше молчать. Говорить чертовски больно.

— Мы тебя разбудили? Прости, — хлюпает носом Мари.

— Как она? — бросает Хищник, щёлкая по кнопкам. Я закрываю глаз, потому что смотреть уже совсем больно. Но даже с сомкнутыми веками всё равно вижу мутные радужные круги. Прощай, зрение.

— Паршиво, — честно сознаётся Сонг. — Стопроцентные ожоги тела, хотя они ещё только начали проявляться. Зато уже пошёл развиваться отказ органов кроветворения, а подходящую тромбоцитную массу взять негде. Про ЦНС вообще молчу. Я не думала, что всё будет настолько быстро.

— У далеков все стадии очень резво пролетают, в силу метаболизма, и выглядят немного иначе, чем у людей. Поэтому я и сказал сразу сунуть её в стерильную среду. Если «скитлзам» удастся её продержать первые двое суток, она выживет.

— Только ожоги мозга ещё пару лет буду лечить, — мрачно язвлю в ответ. Ох, зря я это. Всё тело просто разламывается от шевеления боками.

— Будь добра, заткнись, диверсантка. Фёдор, помоги мне закатить её внутрь.

Капсула снова подпрыгивает, зацепившись за стык пола и пандуса. В обычном состоянии я бы этого даже не заметила, но сейчас каждый мелкий рывок отдаётся во всём теле, особенно на левом боку. Что там? Наверное, ожог пошёл проявляться, кожа прямо горит. Гадость какая… Каждый удар фиксаторов по капсуле отзывается в мозгу резким усилением болевой пульсации, сердце молотится, как сумасшедшее. Нет, долго это продолжаться не может. Скоро отключусь или впаду в эйфорию безумия.

— Ты же не станешь просто выбрасывать её в космос? — судя по голосу, Фёдор встревожен.

— Конечно, нет, — возмущённо отвечает Хищник. — Но мы не можем ждать корабля Новой Парадигмы и передать ТМД с рук на руки. Они нас просто на атомы разнесут вместе с ней, если подловят. Мы же всё-таки враги, и кто-кто, а далеки умеют управляться с ТАРДИСами. Оставим контейнер с маяком, дематериализуемся и будем отслеживать всё происходящее по приборам. В крайнем случае, если не прилетят, подберём контейнер обратно. Но они прилетят.

— Почему ты так уверен?

— Потому что. Они могут получить от неё информацию обо мне, поэтому подберут. Вот только не уверен, что они действительно возьмутся её лечить. Но с другой стороны, больше никто в космосе её не вылечит, даже во имя клятвы Гиппократа. Нет донорской крови, нет настолько точных данных о биологии далеков и о протекании у них острейшей лучевой болезни в церебральной форме, зато у «скитлзов» имеется всё необходимое. Пусть это призрачный шанс, но он хотя бы есть.

Умный, старый, хитрый Хищник.

— Просто тебе… неохота… марать об меня руки…

— Я сказал тебе, заткнись и не трать силы! — и гораздо тише: — Далек…

Ну почему у него это каждый раз звучит, как ругательство? Не могу оставить выпад без ответа, и плевать, чем это для меня обернётся.

— Если… выживу… получишь… ещё одного… кровного врага.

— Не сомневаюсь в твоей «благодарности», — саркастично отзывается Доктор. — Через четверть часа здесь будет ваша тарелка, а учитывая, что они меня знают, они прилетят даже раньше в надежде перехватить ТАРДИС. Всё, удачи, маленький далек.

— Пока, крестница! Выживи, поняла?