Всё тот же сон

Дима сел за стол Александра Трифоновича и раскрыл заграничного Солженицына. После прочитанного «места» Дима сделал предостережительный жест и взялся за второе «место»… Потом перелистнул страницу. Потом ещё. И ещё. Телевизионщики оцепенели, как племя бандерлогов перед развёрстой пастью каменного питона Каа, только камера тихо жужжала. А Дима всё не мог начитаться.

Только ничего из этого в эфир не вышло. И это очень жаль.

В связи с выходом в свет Солженицына никак нельзя не помянуть добром Алексея Филипповича Курилко. Он был тогда увлечён победным шествием «Популярной библиотеки» и очень хотел, чтобы мы издали Александра Исаевича. Категорически против был гендиректор Торсуев. Обычно я сражался с ним один, а тут вдруг Алексей Филиппович своею грудью меня загородил и стал на Солженицыне настаивать. Торсуев весь кипел:

— Алексей, ты что, не понимаешь? Он же враг. Он — враг!!!

Но Алексей Филиппович устоял и подписал наше обращение к Солженицыну. После этого отступать стало некуда.

* * *

Когда в пяти последних номерах журнала «Дружба народов» за 1989 год появилась «Железная женщина» Нины Берберовой, никто не должен был бы удивиться — все знали, что журнал активно включился в перестройку. Но всё же эта публикация ошеломляла. Ещё бы! Ведь напечатано не зажатое раньше нашей цензурой своё, а нечто — вообще невообразимое, пришедшее оттуда, из чуть ли не загробного мира…

Нет, кое-что кому-то было всегда так или иначе известно. Вот Юрий Палыч Тимофеев, он что-то знал и как-то к слову или случаю ещё в 1967 году рассказал нам занятную байку. Что вот, мол, к Горькому, когда он еще не уехал, явилась однажды просительница, такая юная жена. И Горький, в приёмную случайно выйдя, её увидел, сразу пригласил и все её проблемы разом разрешил. А спустя короткое время уже показывал хорошим знакомым новую галерею старинных портретов, при этом приговаривая:

— Это, однако, мои новые предки!

Так впервые прозвучала для нас баронесса Бутберг из уст Юрия Павловича.

И вот теперь, через двадцать два года, в нашем ещё советском, но уже перестроечном журнале появилась подробная животрепещущая повесть о жизни загадочной и невероятной железной женщины Закревской-Бенкендорф-Бутберг — спутницы жизни Максима Горького и Герберта Уэллса, двойного агента, замешанной в громком деле знаменитого английского шпиона Локкарта!

Журнальная публикация — это замечательно, но из неё ведь нужно сделать книгу. Это был вопрос профессиональной чести. Только у нас, только в «Книжной палате» должна была явиться невероятная эта история в книжном переплёте!

Тут стало известно, что автор книги, эмигрантка первой волны, жена Ходасевича, близко знавшая всех — от Блока и Гумилёва до Мережковского и Гиппиус, — Нина Берберова, должна в скором времени приехать в гости в свою бывшую Россию. Мы с редакцией Нади Ганиковской судорожно искали возможность первыми её перехватить. Ах, как мало мы тогда понимали в издательском бизнесе! Зато хотели многого.

Вдруг почти случайно выяснилось, что исполнение наших желаний совершенно не зависит от Берберовой. Как же так? Она же автор! Автор-то автор, но свои права уже давно продала американскому издательству «Руссика»…

Так. Ищем «Руссику». А «Руссика» сама — представьте — едет к нам, то есть в связи с визитом Берберовой приезжает к нам директор этой самой «Руссики».

И вот американский директор сидит у нас в директорском (нашем) кабинете и произносит вдруг по-русски такую фразу:

— Мне мой главный редактор господин Сумеркин велел «Железную женщину» отдать только господину Кабанову!

Я не был этой фразой польщён. Верней, польщён-то был, но более — смущён. Ведь мы сидели в кабинете моего директора. Ни я, ни мой директор чувств своих не обнаружили, но главное мы поняли: «Железная женщина» — наша. И 28 февраля 1991 года эта новая книга в серии «Популярная библиотека» уже была подписана в печать. Когда же сигнальный экземпляр прекрасно оформленной книги лёг мне на стол, в голову мою пришёл запоздалый вопрос: а кто же на первой сторонке переплёта так замечательно фотографически изображён — Берберова или же Бутберг? Автор или персонаж? Это был вопрос на засыпку. Никто не мог с достаточной определённостью ответить на него. А указание на этот счёт забыли поместить. Хотя, конечно же, на переплёте красовалась баронесса Бутберг.

* * *

Ещё в начале 1991 года раскол в Перестройке обозначился резко. В январе провели силовую акцию в Вильнюсе, и Горбачёв применение вооружённой силы открыто поддержал. Язов и Пуго седлали боевых коней, а Ельцина откровенно топили. Пребывание в ихней большевистской партии переставало быть формальностью. Я потихоньку собирался с духом и, наконец, решился.